Она нарочно выставила на обозрение голые плечики и глубокое декольте, демонстрирующее объёмную соблазнительную грудь. Затем с кошачьей грацией взяла украшение в свои белые пальчики и критически оглядела со всех сторон.

— Принцесса, забирай подарок и уходи, — проворчал я, с усилием отведя взгляд от декольте. — Мне нужно работать.

— Понятно, — хмуро отозвалась девушка и будто невзначай задела локотком чернильницу.

— Проклятье девяти глубин Бездны! — вскричал я, когда чёрная жидкость разлилась по столу, заливая дорогостоящий пергамент. — Ты напрашиваешься, глупая девчонка?

— Бессердечный демон, ты вновь собираешься надо мной измываться, унижать и сечь плетьми за столь незначительный и совершенно случайный проступок?! — с театральной трагичностью вопросила Эллис, воздев очи горе.

— Ничего подобного, — пробурчал я, усилием воли подавив вскипевший гнев. — Подумаешь, какие-то чернила и бумага. Я тебя прощаю, принцесса. Ступай с миром.

— Ах так?! — Эллисандра вскинула голову, и в её глазах полыхнул гнев. Она резко выпрямилась во весь рост. — Тогда отдай эту побрякушку какой-нибудь другой из своих рабынь! У меня таких полно, но я же всё равно ничем не могу владеть! Верно, демон?

С этими словами она презрительно швырнула колье в маслянистую чернильную лужу и картинно скрестила на груди изящные белые ручки. Ярость вскипела во мне с новой силой, заставляя зубы скрежетать, пока я стирал с лица едкие чернильные брызги. Мне на мгновение почти непреодолимо захотелось сорвать с неё платье, затем как следует высечь и грубо овладеть. Однако я сдержался, потому как знал, что нынче это для меня не принесёт ничего, кроме болезненного разочарования.

Это началось около года назад. Жизнь в служении моей богине текла своим чередом, размеренная и без особых потрясений. Но однажды меня стали настигать странные приступы усталости — не физической, а той изматывающей душевной истомы, что высасывает моральные силы и лишает радости бытия. Всё вокруг вдруг начинало дико раздражать: монотонный стук дождевых капель по оконным стёклам, скрип старых половиц под каблуками сапог, даже звук собственного дыхания. Мне всё чаще хотелось запереться в кабинете или спальне, спрятаться от мира за толстыми стенами и погрузиться в благословенную тишину, где нет места ни мыслям, ни чувствам.

То, что прежде будоражило мою демоническую кровь, теперь казалось пустым и бессмысленным. Охота на сумрачных варгов, когда их серебристые меха блестели под лунным сиянием, погоня за саблезубыми вепрями, готовыми растерзать любого, кто осмелится вторгнуться в их владения, — всё это превратилось в скучную рутину. Шумные пирушки, где царили смех, безудержное веселье и мордобой, теперь вызывали лишь тоскливое равнодушие. Сочинение колких эпиграмм о соседских помещиках и их блудливых жёнах, некогда доставлявшее мне особое удовольствие, тоже перестало забавлять. И даже дуэли, следовавшие за этими остротами, больше не тешили моё демоническое сердце.

Но самое страшное началось примерно три месяца назад. Я потерял интерес к тому, что всегда являлось для меня главным источником наслаждения и вдохновения, — женщинам. Внешне они по-прежнему привлекали взгляд своей грацией и красотой, но… мой организм просто отказывался отзываться на их присутствие или прикосновения так, как прежде.

В отчаянии я начал искать помощь. Сохраняя строжайшее инкогнито, я посетил шестерых лучших городских лекарей, а затем четырёх деревенских знахарок. К несчастью, никто из них не смог найти снадобье от моего позорного недуга или хотя бы выявить причину его возникновения.

Затем пришлось выложить крупную сумму братству аконитов, чтобы те навеки заткнули рты всем этим бездарным целителям. Если тайна моей мужской немочи станет достоянием божественного двора Деворы Асура Анимас, моя репутация, кропотливо ковавшаяся десятилетиями, обратится в прах. Уж лучше принять лютую смерть.

И вот к прочим симптомам моего загадочного недомогания прибавилось ещё и то, что я по неведомой для самого себя причине пощадил опасного врага. А затем, словно этого было мало, меня настигло видение, явившее фрагмент моей прошлой жизни в человеческом обличье.

Самое горестное заключалось в том, что я абсолютно не представлял, что со мной происходит и как этому противостоять. К тому же мне абсолютно некому было довериться, излить свои тревоги и выслушать совет со стороны. Великий архонт, могущественный архидемон и верный апостол богини Тьмы, жалующийся на таинственную немощь, — жалкое зрелище, достойное лишь насмешек и кинжала между крыльев от почуявших слабость соратников.

— Знаешь, принцесса, — произнёс я, поражённый внезапно вспыхнувшей в голове безумной мыслью. — Быть может, мне действительно стоит освободить тебя?

— Правда? — недоверчиво переспросила девушка, вскинув изящные брови. — Или ты затеял одну из своих жестоких игр, демон? Это какой-то очередной фарс?

— Это вовсе не фарс, Эллис. Но у меня будет одно непременное условие. Я освобожу тебя от статуса рабыни, а взамен ты станешь моей женой.

— Ты не заболел, часом? — спросила девушка с искренним изумлением.

— Нет, — раздражённо проворчал я. — Демоны не знают болезней. Это общеизвестно. Чего вы все заладили-то?

— Тогда что на тебя нашло? Думаешь, я забыла, что именно ты убил моих родителей, всех родственников и друзей, разрушил моё королевство, поработил меня и истязал долгие годы? Считаешь, после этого я добровольно стану твоей супругой?!