Первые двадцать метров я даже почувствовал что-то вроде спортивного азарта. Но он быстро улетучился. Лёгкие, которые, видимо, не знали нагрузки тяжелее подъёма по лестнице, начали гореть. В правом боку закололо так остро, словно туда воткнули раскалённую спицу. К концу круга я уже не бежал, а ковылял, еле переставляя ноги. Перед глазами плыли тёмные пятна. Я остановился, согнувшись пополам, и принялся жадно хватать ртом воздух, издавая звуки, похожие на работу сломанного насоса. Вкус пыли смешивался с привкусом крови. Сердце колотилось где-то в горле, оглушая.

Я стоял так, наверное, минуту, ощущая весь комизм ситуации. Мой разум, который знал, что такое беговая дорожка и утренняя пробежка, был заперт в теле, которое считало подъём с кровати серьёзной кардионагрузкой.

«Данные получены, — констатировал я про себя, выпрямляясь. — Мышечная сила — на уровне атрофии. Кардиовыносливость — практически отсутствует. Тело не просто нетренированное, оно ослаблено хроническим недоеданием и, возможно, последствиями недавней болезни. Вывод: план тренировок в стиле Рокки Бальбоа отменяется. За оставшийся месяц я, может быть, научусь отжиматься раз пять. Если очень повезёт».

Переведя дух, я взялся за «штатное вооружение». У столба стоял тренировочный меч. Он обладал весом и балансом небольшого лома, который кто-то безуспешно пытался расплющить. Я взял его в руки.

Я попытался вспомнить боевые стойки, которые смутными образами всплывали в моей памяти. Встав в некое подобие основной стойки, я тут же её проанализировал с точки зрения биомеханики. «Центр тяжести смещён назад — нестабильно. Ноги слишком широко расставлены — никакой мобильности. Позиция статичная, рассчитанная на то, чтобы принять удар и, скорее всего, умереть».

Я сделал несколько базовых ударов. Удар шёл от плеча, а не от корпуса. Огромная потеря энергии. Траектория широкая, предсказуемая, как восход солнца. Любой, кто хоть немного понимает в физике, мог бы уклониться от такого удара, сходить за пивом, вернуться и всё равно успеть контратаковать.

В моей прошлой жизни я увлекался HEMA — историческим фехтованием. Так, на уровне любителя. Но даже этих знаний хватало, чтобы понять: то, что здесь называли боевым искусством, было просто системой для ожесточённой драки. Где работа корпусом? Где правильная постановка кисти? Где футворк? Они дрались не мечами, а заточёнными железками, и вся их тактика сводилась к одному принципу: кто сильнее, тот и прав. А я, как мы уже выяснили, сильным не был.

Я представил себе удар Яромира. Мощный. И представил, как я пытаюсь его заблокировать, как это сделал бы местный воин. Просто подставить свой клинок. Вся сила удара придётся на моё хилое запястье и предплечье. «Результат: новый, не предусмотренный анатомией сустав в предплечье, а мой меч летит знакомиться с птичками. Перспектива так себе».

Я прекратил махать этим недоразумением и решил изучить его как следует. Как инженер и металлург.

Тактильный анализ: баланс был ужасен. Центр тяжести находился так далеко от рукояти, что меч ощущался вдвое тяжелее, чем он есть. Лезвие было неровным, с зазубринами.

Проверка материала: я провёл по кромке ногтем большого пальца. Тупая, как все мои перспективы. Я попробовал старый тест на твёрдость — надавить лезвием на ноготь. Хорошая закалённая сталь оставила бы царапину. Это «оружие» просто соскользнуло.

«Сыромятина, — вынес я вердикт. — Просто кусок мягкого железа, которому придали форму меча. Ни закалки, ни отпуска. Содержание углерода — на уровне погрешности. Это не оружие. Это оскорбление самой идеи холодного оружия».

Но мне нужен был финальный, наглядный тест. Я подошёл к тренировочному столбу. Я не стал бить со всей дури. Я сделал один, точный, выверенный удар под углом в сорок пять градусов, вкладывая в него не силу мышц, а вес тела.

Раздался глухой, вязкий, совершенно не героический звук «ТУК!».

Меч не отскочил от дерева. Он в нём застрял. Я с усилием вытащил его. На лезвии была глубокая зазубрина. Но самое смешное было не это.

Клинок был заметно изогнут. Он принял форму банана.

Я стоял посреди двора. Дыхание сбито, мышцы ныли. В руке я держал изогнутый, бесполезный кусок металла.

Я посмотрел на этот жалкий обрубок. Потом на свои тонкие, дрожащие руки.

Картина была ясна. Данные собраны. Анализ проведён. Вывод однозначен и обжалованию не подлежит.

Если я пойду по пути воина, если я выйду на поединок с этим телом и этим оружием — я труп. Не просто проигравший, а мертвец с раздробленными костями и посмертным счётом за порчу инвентаря. Холодное, математически выверенное отчаяние накрыло меня с головой. Это было дно. Абсолютный ноль.