Я взял его документы и посмотрел на графу «происхождение». Был отловлен охотниками в возрасте десяти лет. Понятно… И хорошо. Для меня хорошо.

— Говорю же, у него проблемы с яростью… — влез в разговор управляющий, и я прямо ощутил, как злость и негодование обрушились на него при одном взгляде нашей актрисы.

Вскоре дело было сделано, и взятая в прокат машина увезла нас всех на окраины города, где началась вторая часть нашего спектакля…

— Том! На самом деле, мы искали тебя. Искали, чтобы выкупить и вернуть тебе свободу, — произнёс я, ни капли не соврав.

Почти десять тысяч моих зрителей, что находились в большинстве своём в другой империи, услышали мои слова. И все последующие. Но Том не понял ни слова…

— Аня, переводи.

Девушка быстро обозначила ему, что мы, на самом деле, не аристократы Франтии и что мы хотим дать ему свободу. Но сперва мы должны поговорить и узнать, чего хочет он.

— Спроси у него, что он сделает, когда получит свободу.

И его ответ был: «не знаю». Причём не растерянный ответ, а осторожный. Он явно считает, что мы просто издеваемся или пытаемся его спровоцировать. Так осторожно ведёт себя пантера, когда рядом с ней появляется другой хищник, хех.

— Ты бы хотел, чтобы другие люди — да, ты человек, и мы оба это знаем — не испытывали такую же судьбу, как у тебя?

Он покачал головой, давая понять, что нет — такой судьбы он никому бы не пожелал.

— А если я скажу тебе, что хочу освободить и вернуть на твою родину сотню или тысячу рабов, ты поможешь мне найти тех, кто этого достоин? Станешь моим экспертом, который разделит рабов на тех, кто погибнет, если обретёт свободу, и на тех, кто будет жить и радоваться жизни, не сгибая спины под ударами плетью и электрошокера?

Он осторожно переспросил, действительно ли я такого хочу и готов дать ему шанс выбирать, кто из людей достоин свободы. Я кивнул и положил перед ним две бумаги. На одной расписалась несуществующая леди Мелания, купившая раба по поддельным документам. Сделали их быстро, но за очень большие деньги… Впрочем, всё равно за всё платит Первый Рабовладельческий банк Франтии, так что мне плевать. Кстати, это отменяло юридически сделку по продаже раба, и он должен был бы вернуться в собственность тех уродов, но у меня на него совершенно другие планы.

— Здесь твоя свобода, — указал я ему на первую бумагу. — Ты никому ничего не должен. Можешь жить, как хочешь и где хочешь.

— А что на второй? — осторожно поинтересовался Том.

— Наёмничий контракт в Корпус Праведных. Тех, кто против рабства. Тех, кто не даст одним людям издеваться над другими из-за цвета кожи, веры или любых других отличий. Ты можешь уйти, быть полностью свободным. А можешь взять на себя великую миссию и стать одним из тех, кто принесёт свободу миллионам людей, которые этого достойны. Прослужишь нам, тайно спасая друзей и создавая для нас площадку для дальнейших действий, и твой контракт будет исполнен. Я дам тебе паспорт гражданина новой страны, далёкой от Франтии. Место, где ты сам сможешь решать свою судьбу, где сможешь найти жену, растить детей. Место, где все люди следуют законам праведности. Настолько, насколько хватит их сил.

— Вы… Вы Пакумо? — с ужасом в глазах сказал он.

— Возможно… Что ты знаешь о Пакумо? — прищурил я глаза и, стараясь не выдавать свою неосведомлённость, поинтересовался у него через Анну, которая старательно всё переводила.

— Пакумо — армия гнева из легенд, что обрушится на прокажённых. Когда я был маленьким, я слышал много сказок о героях Пакумо. Когда я попал сюда, я слышал уже новые сказки. О рабах, что сбежали. О тех, кто только делает вид, что повинуется, а сам ищет способы убить прокажённых франтийцев и всех остальных тварей из империй. Говорят, что у Пакумо на сердце есть незаживающий шрам, что всегда болит. Он питает их гнев, и они копят его, чтобы однажды освободить его и раздавить… таких, как те люди, что продали меня…

— Если всё так, как ты описал. То да. Я — Пакумо. И ты тоже можешь стать Пакумо. Если осмелишься…

Я был абсолютно серьёзен, Аня сосредоточена, а Алекса — в восхищении. Она даже достала телефон и снимала всё это на камеру. Впрочем, мне это было неважно…

То, что для неё игра и пранк и она якобы поможет своей стране найти этих Пакумо, революционеров, для меня было истиной. В своём стриме она может писать любой бред, а денег, которые она получит, и порции славы хватит на то, чтобы покрыть все неудобства. Хотя, конечно, вопросики к ней у разведчиков будут… Но мне вообще не жаль эту актрису: она искренне считала рабов животными.

При подготовке операции мы много с ней разговаривали на эту тему, и я совершенно ясно понял, что она за человек. Завистливая, жадная, стервозная, капельку талантливая и трудолюбивая мразь, воспитанная в философии расового превосходства. Это не её вина, а всего общества. И чем скорее оно столкнётся с реальностью и последствиями, тем скорее у него будет шанс признать ошибку и постараться всё исправить.

Миру нужна шоковая терапия. И я её обеспечу… С помощью Пакумо или без.

— Мы будем строить новый мир, избавляя его от ошибок прошлого, избавляя его от рабских оков. Ты со мной, мой друг? — протянул я руку Тому.