— Да куда же я их положила… — Оглядываясь, она вдруг заметила мой внимательный взгляд и сразу изменилась, обрела грацию кошки и продефилировала ко мне. Прижалась, пододвинулась к моему уху и прошептала:

— Поднимись…

— Что? — не понял я, следуя движениям её руки, что схватила мою голову и потянула в сторону манящих холмов.

Счастье было близко, но закончилось, едва начавшись… И дело не в Томе, что решил заглянуть в дверь, услышав очередной шум, а в том, что искомая Анной одежда была на спинке кресла, на котором я восседал. Она пододвинула меня, подразнила и, взяв одежду, продолжила переодеваться.

— О! А! — одними губами изобразил звуки Том, но моё воображение всё озвучило вместо него.

Крепыш понял, что ему лучше исчезнуть, пока Анна его не заметила, и скрылся за дверью.

— Ладно, негодница. Мы с тобой ещё пообщаемся один на один…

— Только в номере уровня королевский люкс! Не меньше! — тут же выставила она условие.

Я аж слюной поперхнулся от такой наглости. В целом, мне денег не жалко, но… Нас все местные спецслужбы сейчас разыскивают! Лучше не светиться лишний раз…

— И сперва в ресторане поужинать! И… — вошла она во вкус, начиная выставлять всё больше и больше требований.

Пришлось шлепком остановить буйную фантазию юной и прекрасной леди.

— Ай! И массаж! Точно! Тот самый, незабываемый! — вздёрнула она носик и закончила переодеваться.

До конца дня мы играли с местными полицейскими в догонялки. Они пытались нас найти, а мы крутились, бегая из одного кафе в другое, стараясь не остаться застигнутыми врасплох. Моя разведка прекрасно работала на местах, позволяя избегать взглядов полиции. Но всё изменилось, когда по телевизору вдруг появились наши с Анной лица… Видимо, нас объявили в полноценный розыск.

От дяди тоже пока сообщений не приходило. Видимо, и за него крепко взялись и не отпускали из-под опеки после моего «похищения».

В общем, пришлось быстро сматываться и, петляя дворами, возвращаться в свою заброшку. Я взломал вайфай соседа, чтобы Анна смогла войти в сеть и уточнить все детали неожиданных новостей.

— Капец… Ну и фотку они выбрали! Я тут уродина с квадратной мордой! — жаловалась Аня.

— Радуйся, будет легче спрятаться. Я вот как-то поприметнее буду…

Секунду подумав, взял нож со стола и сделал себе больно. Глубокий порез щеки — слишком отличительный признак, которого нет на фотографиях. А избавиться от него смогу, как только вернусь к Ариане в Бурый. С её силой свести это уродство будет проще простого.

— ДУРАК! — тут же бросилась на меня Аня и стала пытаться отобрать нож силой.

— Ты нормальная? — Крепко держал я нож, чтобы она не порезалась.

Как ни краснела и ни тужилась девица, но всё равно проиграла моей силе и упрямству.

— Зачем?! — Налились её глаза слезами.

— Для маскировки. Дай салфетку лучше из косметички.

Приложиться пришлось мощно, чтобы преодолеть природное сопротивление и нанести себе вред. Кожа-то крепкая… Не как у остальных. Регенерация у меня тоже на зависть остальным. Поэтому, хоть и порезал себя, глубокая и сильно кровоточащая рана принялась быстро рубцеваться. И я даже специально подержал края раны подальше друг от друга, чтобы шрам выглядел шире и уродливее.

— Ну и ещё причёску поменяю…

Я призвал воду, намочил волосы, зализал их назад, словно местный мафиозо, чьи рожи я видел в строке поиска, взял «фен», а по факту просто эльку воздуха использовал, который мои волосы и высушил.

— Вау… Я тоже так хочу элькой волосы сушить, а не этими треклятыми фенами! — крутилась вокруг меня с щенячьими глазами Анна, продолжая вытирать салфеткой давно уже обросшую коркой рану.

— Ну вот, как-то так. Ещё очки добавить, выпятить вперёд нижнюю челюсть… Ну что, похож на фото?

— Хвала всему на свете, что, когда ты пришёл меня спасать, ты так не выглядел. Я бы обделалась от такой рожи прямо там, на месте! И все твои оппоненты тоже! — ответила Анна.

— Ну вот и отлично, детка. Будем входить в образ плохого парня, крошка. Запоминай новый стиль короля улиц, малышка, — изменив голос на типичный для короля подполья с завышенным до уровня высочайшей горы чувством собственной важности, произнёс я.

— Отвратительно!

— Значит, отлично. Подай папочке телефон, а то папочка тебя накажет, — продолжал практиковаться я, в душе смеясь от накрывшего Анну противоречия из влечения ко мне и отвращения к моему образу.

— Вот… — протянула она мне телефон. — Можешь перестать говорить этим голосом? Мне не по себе…

— Только если ты присядешь ко мне на коленки, рыбонька моя…

— Фу. Фу! Не могу даже смотреть на это! — Она отвернулась, сделала жест, словно отряхивает от грязи руки, и отправилась в соседнюю комнату.

Похоже, я даже слегка переиграл. Ну и отлично! Значит, на улице я буду вне подозрений.

Сообщение от дяди на родном нам языке появилось только ближе к утру: [В полночь, в моей резиденции, в винном погребе.]