Нужно было срочно проверить эту теорию. Просто так увидеть реакцию на лекарство было невозможно. Но можно было поискать косвенные признаки.

— Фырк, — я остановился посреди коридора. — Я думаю, это все-таки реакция на антибиотик. Мне нужно, чтобы ты еще раз ее осмотрел. Очень внимательно. Посмотри на ее почки. Если препарат плохо выводится, его концентрация в крови могла стать токсичной и ударить по печени. Есть там какие-нибудь признаки поражения? Отеки, воспаление, что-нибудь?

— Понял, двуногий! — Фырк, кажется, тоже ухватился за эту идею. — Лечу проверять ее фильтры!

И он растворился в воздухе.

А я стремительно пошел дальше по коридорам терапии, прокручивая в голове возможные варианты. Лекарственный гепатит? Да, возможно. Но что-то в этой картине все равно не сходилось. Слишком уж все было… агрессивно. Слишком быстро.

У палаты на стуле у стены, сидел Ашот. Он, видимо, так и не ушел домой. Увидев меня, он тут же подскочил.

— Илюха, ну что?! Что там с моей Мариам?!

Я тяжело вздохнул.

— Все плохо, Ашот. Если я в ближайшее время не пойму, что с ней происходит, ей понадобится пересадка печени.

— Пересадка?! — он схватился за голову.

— А как ты понимаешь, — продолжал я, — это очень сложная и дорогостоящая операция, на которую у тебя денег, скорее всего, нет. Поэтому нам нужно срочно понять, что с ней. И попытаться спасти ее собственную печень.

Мы начали перебирать варианты. Я задавал ему вопросы, пытаясь найти хоть какую-то зацепку.

— Ашот, подумай, может, она все-таки что-то такое съела? Или выпила?

— Да нет, Илюха, ничего такого! — он мотал головой. — Она же у меня на строгой диете была! Кашки, супчики…

— А алкоголь? Точно не пила?

— Да ты что, дорогой! Она у меня трезвенница! Я сам-то иногда могу, по праздникам, а она — ни-ни!

Я проверил все самые очевидные причины. Ничего. Никаких зацепок, из-за чего она могла так посадить свою печень.

— А лекарства? Может, она на постоянной основе какие-нибудь препараты принимает? От давления, от диабета?

— Нет, Илюха, ничего такого. Здоровая была, как бык! Ну, то есть, как корова… До этой «стекляшки» проклятой.

Я развел руками.

— Я не понимаю, Ашот, что с ней происходит. Просто не понимаю. Просто так, на ровном месте, печень не отказывает. Должна быть какая-то причина. А у нас — ни одной зацепки.

— Илюха, дорогой, ну ты же лекарь, ты же умный! — он с мольбой посмотрел на меня. — Ну, придумай что-нибудь! Пожалуйста, вылечи ее! Мы же… мы же не потянем эту пересадку никак!

— Ашот, да дело даже не в том, что ты потянешь или не потянешь, — я устало потер переносицу. — Дело в том, что она умирает. Прямо сейчас. А нового донора, подходящего, мы за такой короткий срок просто физически найти не сможем. Вообще. Поэтому давай, надо что-то думать. Вместе.

Тут у меня на плече снова материализовался Фырк. Вид у него был очень озадаченный.

— Двуногий, это… это очень странно, — прошептал он. — Я все осмотрел. Почки у нее — почти в идеальном состоянии! Работают, как швейцарские часы! Выводят всю эту вашу дрянь из организма на раз-два! Дело точно не в них. И не в задержке антибиотика.

Я почувствовал, как у меня внутри все похолодело. Моя первая, самая очевидная и самая логичная теория рухнула. Если почки работают нормально, значит, дело не в токсической концентрации препарата. А значит, это не лекарственный гепатит.

А что тогда?!

Я был в еще большем тупике, чем раньше. И это было по-настоящему страшно.

Моя самая логичная, самая очевидная теория рассыпалась в прах. Не лекарства. Не алкоголь. Не вирусы. Не почки. Так что же, черт возьми, убивало печень Мариам?!

Я стоял посреди коридора и лихорадочно перебирал в голове все возможные варианты, один экзотичнее другого. Ашот смотрел на меня с такой надеждой, что мне хотелось выть от собственного бессилия.

— Двуногий, а может, это… проклятие? — Фырк, видя мое отчаяние, решил подкинуть свою гениальную идею. — Ну, там, сглаз, порча, венец безбрачия… То есть, я хотел сказать, венец безпечения!

— Заткнись, Фырк, — мысленно огрызнулся я. — Не до шуток сейчас.

Нужно было думать. Думать быстро. Искать зацепку. Хоть какую-нибудь.

Палата Интенсивной терапии

В палате интенсивной терапии, над кроватью Мариам Аракелян, уже почти час шла отчаянная борьба за ее жизнь.

Мастер-Целитель Георгий Давидович Гогиберидзе и его Целитель Первого Ранга Виталий Прилипало, оба мокрые от пота, работали, как заведенные.

Они вливали в неё литр за литром физраствор с гепатопротекторами, пытаясь хоть как-то защитить умирающие клетки печени. В её вену через капельницу непрерывным потоком шли коктейли из альбумина и плазмы, чтобы восполнить белок, который её собственная печень уже не производила.