Параллельно Прилипало вводил шприцем мощные диуретики, заставляя почки работать на износ и выводить яды, отравляющие её кровь. А Гогиберидзе, приложив ладони к её правому подреберью, направлял свою «Искру», пытаясь хоть как-то поддержать тлеющий огонёк жизни в угасающей печени.

Наконец, после долгих и мучительных усилий, им это удалось. Показатели на мониторе медленно, очень неохотно, но все же поползли вверх. Давление стабилизировалось, пульс стал реже, дыхание — глубже.

Кризис, по крайней мере, на время, миновал.

Гогиберидзе тяжело выдохнул и вытер пот со лба.

— Фух… Кажется, пронесло… — он с усталостью посмотрел на Прилипало. — Пока пронесло. Но это лишь временная передышка. Если мы в ближайшее время не найдем причину и не начнем специфическое лечение, следующий такой приступ она уже не переживет.

— Я понимаю, Георгий Давидович, — Прилипало тоже выглядел измотанным. — Но что нам делать? Мы же уже все перепробовали! Все стандартные протоколы!

— Знаю, Виталий, знаю, — Гогиберидзе покачал головой. — Нужно думать. Нужно искать. И, кстати… — он огляделся по сторонам. — А где этот наш… самоучка? Разумовский? Я думал, он здесь, с нами, будет спасать свою пациентку.

— А я почем знаю, Георгий Давидович, — Прилипало пожал плечами. — Он как выбежал из палаты, так и пропал. Я думал, он за какими-нибудь лекарствами побежал.

— Пропал, значит? — Гогиберидзе нахмурился. — Интересно…

Они сняли с себя одноразовые халаты и вышли из палаты интенсивной терапии.

— Так, Виталий, — Гогиберидзе строго посмотрел на своего ординатора. — Живо найди мне этого Разумовского! Обыщи все отделение! Загляни в каждую палату, в каждую подсобку! Мне нужно с ним срочно поговорить! Может, у него все-таки есть какие-то идеи.

Прилипало кивнул и бросился выполнять распоряжение.

Гогиберидзе нервно ходил по своему кабинету. Этот адепт Разумовский начинал его всерьез беспокоить. С одной стороны — несомненный талант, прекрасный диагност, способный разгадать любую загадку. С другой — совершенно неуправляемый, непредсказуемый, плюющий на все правила и протоколы. И что с ним делать — было совершенно непонятно.

Я сидел в пустой ординаторской хирургического отделения и лихорадочно перебирал в голове возможные варианты.

Листал толстые медицинские фолианты, которые лежали тут из библиотеки. Залезал в больничную компьютерную базу данных, сравнивая анализы Мариам с похожими случаями из архивов.

Но все было тщетно.

Я отвергал один диагноз за другим. Ничего не подходило. Картина была абсолютно нетипичной.

— Ну что, двуногий, зашел в тупик? — Фырк, который, видимо, уже устал наблюдать за моими бесплодными попытками, уселся на стопку книг и с интересом посмотрел на меня. — Может, все-таки признаешь, что это проклятие? Я тут знаю одну бабку, она за недорого снимает порчу, сглаз и даже ипотеку!

— Отстань, Фырк, — я отмахнулся от него. — Не до шуток сейчас.

Тут дверь в ординаторскую со скрипом отворилась, и на пороге появился Мастер-Целитель Преображенский. В отличие от своего обычного бодрого вида, сегодня он выглядел слегка уставшим, но глаза его по-прежнему светились живым умом.

— Разумовский! Наконец-то я тебя нашёл! Второй день по всей больнице ищу, — он с порога направился ко мне, его голос, как всегда, был полон добродушной энергии.

— Простите, Мастер Преображенский, — я поднялся ему навстречу. — Совсем замотался, времени ни на что нет.

— А это хорошо! — он по-отечески хлопнул меня по плечу. — Если у молодого лекаря нет времени, значит, он не бездельничает. Значит, лекарь хороший. Я, собственно, по делу. Поблагодарить тебя хотел за Сеньку Ветрова. Идея твоя с «замещающей терапией» сработала блестяще! Парень на поправку пошёл, представляешь? Молодец, голова у тебя варит, как надо!

— Рад был помочь, — я попытался выдавить из себя улыбку, но, видимо, получилось не очень.

Преображенский внимательно посмотрел на меня, его улыбка померкла.

— А ты чего такой… поникший? Словно из тебя всю «Искру» высосали. Расклеился совсем? Из-за пациентки этой, Аракелян? Слышал, Гогиберидзе с ней бьётся.

— Да, всё плохо, — я вздохнул и снова опустился на стул. — Печень отказывает, а мы не знаем, почему. Тупик.

— Эх, молодость, — вздохнул Преображенский, оглядывая ординаторскую. — Всё близко к сердцу принимаете. Так и выгореть недолго. Знаешь что? Давай-ка я тебя чаем угощу. Старый проверенный способ голову прочистить.

Не дожидаясь ответа, он подошёл к столу, по-хозяйски взял местную достопримечательность — старый электрический чайник — и принялся наливать в него воду из бутылки.