— Как его заключить?

— Кровью, разумеется, — усмехнулась она. — Держи перо.

— Зачем?

— Палец дай.

Каори, с заметным трудом проколов мой палец какой-то острой безделушкой, как заправская медсестра сдавила его и, используя перо как лабораторный капилляр, набрала туда крови. Потом расстегнула ворот, оголив часть груди. Повернув безделушку нужной стороной, она показала рельефный оттиск.

— Картинку видишь? Рисуй такую же.

— Гм. Серьезно? Прям на груди?

— Ну… можешь на спине, главное, чтобы напротив сердца.

— Не, я так не могу. Руки до сих пор ходуном ходят! Ерунда получится.

— Черт! — Каори спустила сорочку до плеч и легла на лавку лицом вниз. — Так лучше?

— Возможно. Пробовать надо.

— Главное сторону не перепутай! Там договор другой уже.

После пятой попытки я снова стер магическую печать. Мелкие детали никак не удавались, хоть рисунок и не был так сложен, как показалось вначале. Подумав, я выдавил остатки крови на ладонь и осторожно макнул туда безделушку. А потом, как заправский бухгалтер, поставил оттиск меж лопаток Каори. Получилось изумительно. Убрав кончиком пальца помарки, я вытер руки.

— Все!

— Не прошло и года, — буркнула она. — Теперь напитай ее маной. Учить не надо, надеюсь?

Раскрыв над рисунком ладонь, я мысленно направил ману в клеймо. Оно тотчас вспыхнуло, подобно пороху, и въелось в кожу девушки. Каори вскрикнула. Да и я тоже. На предплечье, чуть ниже локтя возникла такая же круглая штуковина. Вот только у Каори в круге символов красовался замок, а у меня — ключ. Чтобы понять что к чему много ума не потребовалось.

— Покажи? Хм… неплохо получилось. У меня тоже такая ровная?

Я кивнул.

— Приказывай, мой господин! Что для тебя сделать?! — оскалилась Каори ехидно.

— Дай подумать… — я воздел глаза к небу.

— Э! Ну-ка закатай губу обратно! В пределах разумного, — она резко покраснела. — Я выполню, конечно… но потом отомщу, когда от печати избавлюсь.

— Постой. Ты это что… теперь ослушаться меня не можешь? — вдруг дошло до меня.

— В том и смысл. Ни ослушаться ни сбежать. Пока ты сам не снимешь печать. Как иначе ты сможешь мне довериться после того, что было?

— И ты, вот так, сразу, согласилась?

— Не бесплатно же. Сторону я выбрала, осталось, чтобы ты в это поверил, — Каори пожала плечами.

— Ладно. Посмотрим… Ошейник нужен?

— Не обязательно. Впрочем, мне не привыкать. Надевай, когда будем выходить в люди. Обычно так и делают.

— А как же с Фароном? Ведь у тебя не было клейма.

— Так, по легенде, я и рабом была незаконно. Заклятье лежало на самом ошейнике.

— Понятно…

Каори застегнула сорочку и поправила волосы. В этот момент появилась Санара. Взгляд ее был подозрительным. Я показал клеймо на предплечье и она все поняла.

— Ты куда?

— Девка очнулась. Хочу допросить. Ее и наемников. Ты со мной?

Мы спустились на пару этажей ниже, где уже не так просторно. Солдат в гарнизоне насчитывалось не больше десятка. Бывалые вояки, все в годах. Больше похожи на монахов-отшельников. Одеяние потертое, но чистое. Не то, что было в Тарсисе. Те, кто не спал с дежурства, пошли с нами.

— Кто старший? — Санара подошла к решетке, за которой сидели очнувшиеся наемники.

— Ну я! — детина с маленьким шрамом на подбородке и дерзким взглядом темно-карих глаз поднялся на ноги.

— Кто такие, что делали в землях Дастана?

— Не твое собачье дело, женщина.

— Мое имя — Санара. Я — губернатор Дастана. Вчера вечером, над моим родовым имением, мы уничтожили дредноут Альянса. Так что настроение у меня не очень, предупреждаю сразу.

— Плевать я хотел на твое настроение, калека чертова. Сидела бы и дальше в своей норе!

— То есть, говорить не будем?

— Чертова полукровка. Вам всем место в борделях или на том свете! Поговорим, когда ты будешь лизать мои сапоги в рабском ошейнике.

— Слыхал? — она усмехнулась.

— Типичный расизм, — подтвердил я.

— Пойдем, попробуем с девкой поговорить.

Солдат открыл ключом решетку. От этого звука меня покоробило. Женщина лет тридцати, весьма крепкая на вид, была прикована к стене в стоячем положении. Кандалы и ошейник с шипами вовнутрь, максимально сковывали ее движения. На теле болтались обрывки одежды.

— Ты умеешь говорить? — спросила Санара ровно.

— Я умею даже петь, — усмехнулась та хрипло. — Пол жизни прожила среди людей.