Каждый шаг поднимал с пола облако вони. И вскоре она достигла своего апогея. Не знаю, что именно тут делал совух, но от едкого запаха аж глаза резало, а желудок крайне настойчиво пытался избавиться от своего содержимого. Причем пахло-то не тухлятиной или падалью, нет, чем-то иным. Метил он тут все что ли?

— Прямо-таки доступное жилье для молодой семьи по выгодным ценам, — скривился я, разглядывая нору.

— Это было жестоко, — тут же заметил бард, разглядывая дюжину валяющихся в углу черепов. — Как-никак, многие тут обрели последний приют…

— … и как понять, какой череп нам нужен? — я подошел ближе, разглядывая мрачные находки: некоторые из них до сих пор хранили следы когтей. — У них ни волос, ни бороды. Да и размер схожий.

— Перед смертью все равны, — философски рассудил Люциан. — Но этот череп вроде похож на нашего охотника, — он указал пальцем на один из скалящихся трофеев совуха.

— Чем? — на мой взгляд, эта черепушка мало чем отличалась от остальных.

— Ну, не знаю, — бард наклонил голову набок и поглядел на находку под другим углом. — Или не похож? — пробормотал он себе под нос.

— К черту, — оттолкнув барда к выходу, я засучил рукава. — Жди снаружи. Тут сейчас станет жарко.

— А что ты собираешь… — Люциан не договорил, так как взревевшее пламя прервало его речь.

Быстро сообразив, что к чему, мой спутник поспешно испарился из норы. Я же задержался до тех пор, пока черепа не превратились в пепел. Все. Лучше уж перестраховаться, а то мало ли, сколько по округе неприкаянных душ бродит.

Закончив, я выбрался наружу, где меня под дождем дожидались Люциан и Черный охотник.

— Твою мать, ты еще здесь?!

— Это же ты ему, да? — на всякий случай уточнил бард.

— Как видишь, — удрученно кивнул призрак.

— А теперь-то что не так?

— Хотел бы я знать, — охотник задумчиво запустил руку в бороду. — Может, все дело в доме? Меня каждый раз корежит, когда кто-то там хозяйничает, сил нет.

— Да какое тебе дело уже? — не выдержал я. — Ты же мертвый.

— Все равно бесит, — насупился призрак. — Не видать мне покоя, пока хата пустая стоит. Сожги и ее, а?

— Сука… — быстрым шагом я направился обратно к дому.

Люциан поспешил следом. Черный охотник тоже не отставал. Всю дорогу он назойливо гундел:

— Ну что тебе стоит-то, а? Тебе ничего, а старику приятно. Даруй покой измученной душе. Сделай благое дело! Это тебе все равно, а мои-то часики давно оттикали. Сжалься над пожилым уже-не-человеком.

И так каждую минуту.

К тому моменту, когда мы добрались до избушки, я готов был этому охотнику глотку перегрызть зубами, будь он материален.

Но нет. Призрак не обладал физическим телом, чем совершенно бессовестно и пользовался, продолжая донимать нас абсолютно безнаказанно.

— Вот вы уйдете, а мне тут еще жить… ну или не жить. Старик, один-одинешенек. Ну жалко вам что ли?

В один момент мое терпение попросту лопнуло.

— Еще слово, и я сделаю в твоей халупе то, для чего ты в лес ходил.

— Можешь на меня рассчитывать, — в этот раз Люциан принял мою сторону.

— Мужики, вы чего?! — силуэт призрака задрожал и сделался светлее, словно его обладатель побледнел. — Не дурите, ладно? Вы меня поймите, окромя вас мне надеяться не на кого. Ну пожалейте старика. Мне же никто больше не подсобит…

— Да ну? — я сжал кулаки. — Может попробуешь не пугать людей, а просто поговорить с ними?

— Чья бы корова мычала, — пропел Люциан.

— Хавальник завали. — Посоветовал я ему.

Но бард заваливать ничего не собирался. Он прекрасно понимал, что наш с призраком спор может продолжаться до утра, поэтому придумал иное решение. Люциан хитро покосился на охотника.

— Если заткнешься и разбудишь нас за час до рассвета, то Злой, возможно, чуть подобреет и спалит твой дом… Как бы странно это не звучало, — предложил компромисс бард и перевел взгляд на меня. — Договорились?

— Буду нем, как рыба, — клятвенно заверил меня Черный охотник.

— Ладно. Но чтобы ни звука. — Зайдя в дом, я улегся на прежнее место и повернулся к стене. — Все, отвалите от меня до утра. Хреновой ночи.

Призрак, видимо решив, что его обет молчания начался здесь и сейчас, ничего не сказал и покинул дом прямо сквозь дверь. Люциан же, наоборот, пожелал мне приятных снов и вскоре засопел с чувством выполненного долга.

Ко мне же сон никак не шел. Явилась лишь его близкая соратница — беспокойная дрема, когда ты и не бодрствуешь, но и не отдыхаешь. Дрянь, одним словом.