— Сережа, это ты? — тихо спросила Анна, восхищенно разглядывая Призрак, глаза которого засветились изнутри, ярко освещая коридор и саму девушки. — Какой красивый ты стал? Я всегда знала, что ты жив. Чувствовала тебя.

Тысяча вопросов кружились у молодой графини в голове, но она, смахивая слезы со щек, наслаждалась этим моментом воссоединения с братом. Пусть не совсем с ним, с его Призраком, но это придавало ей силы и подтверждало, что она была права, решив бороться с проклятием их рода.

— Я очень скоро найду тебя. Не думай, я не одна. У меня есть замечательный помощник- сыщик Кравцов. Мы уже многое успели узнать и найти, — торопливо говорила Анна, боясь не успеть сказать главное, пока Призрак не исчез. — Ты не беспокойся, мы обязательно что-нибудь придумаем…

Анна на секунду задумалась, а потом решительно встряхнула головой.

— Всему виной является наш предок, помнишь его портрет в большом зале. Это он заключил проклятый договор с нечистой силой…А маменька…Наша маменька… Она отдала тебя Человеку без лица… — последние слова Анна уже шептала, всхлипывая и размазывая слезы по лицу. Ей было очень горько и тяжело. Душа разрывалась от боли. Только теперь она поверила в это сама — ее любимая маменька, добровольно отдала своего сына Человеку без лица в угоду возрождения былого богатства.

Рыдая, Анна опустила голову, закрыв лицо ладонями, и вдруг почувствовала лёгкое прикосновение, словно теплый ветерок прошелся по ее волосам, забирая ее боль и отчаяние. Продолжая судорожно вздыхать, она почувствовала облегчение, словно что-то светлое заполнило ее душу. Анна подняла глаза и с благодарностью взглянула на Призрак своего брата, который протянув руку вперед, позвал ее за собой. Его лицо исказила не высказанная мука, а яркие лучи, исходившие из глаз, померкли. Девушка поспешила за светящимся облаком, которое уверенно плыло по коридору, взметнулось ввысь по лестнице и завернуло за угол. Анна так завороженно следила за Призраком, пытаясь не отстать от него и не упасть по дороге, что не заметила как оказалась в комнате графини Изольды Васильевны. Она очнулась, удивившись тому, что сидит за столом маменьки, а перед ней лежит папка, аккуратно перевязанная голубой ленточкой.

Анна подняла глаза и столкнулась с твердым взглядом Призрака ее брата. Светящаяся субстанция зашевелилась и осветило папку, будто брат привел ее в эту комнату специально. Следуя подсказке, Анна развязала ленточку и раскрыла папку, внутри которой были собраны рисунки, выполненные углем и карандашом. Анна не помнила, чтобы ее маменька, когда нибудь рисовала или держала в руках уголь. Девушка была уверена, что Изольда Васильевна любила читать и вышивать. Но рисовать? Тем более так искусно? Анна вскочила со стула и схватив папку села на пол, раскладывая рисунки в том же порядке, в каком они лежали в ней. Призрак брата ярко осветил своеобразную выставку искусств графини Изольды Васильевны, и его лицо расплылось в благодушной улыбке. Он словно подмигнул Анне, которая была сильно обескуражена увиденным.

Перед ее глазами раскинулась портретная галерея, посвященная Сергею. Каждый портрет относился к определенному периоду его жизни. Вот он маленький, держит в руках игрушку, стоит, уткнувшись в юбку матери. Крепкие мужские руки, давно покинувшего их, отца удерживают его на полу. А здесь — Сережа читает книгу, сидя перед открытым окном. Тут — юноша хлопает в ладоши. Его голова поднята к небу, где запускается фейерверк.

Анна вздохнула пересматривая эти рисунки. Сколько в них было жизни, счастья надежды! Ещё ничего не предвещало тот кошмар, который перевернет их жизни, изменив судьбу каждого из семьи Вольских навсегда.

Немного успокоившись, Анна подошла к последним трем портретам, изображавшим Сергея уже возмужавшим, повзрослевшим мужчиной. Изольда Васильевна тщательно прорисовывала одежду, волосы и предметы, окружавшие сына, а само лицо рисовалось смазано, лишь штрихами и наметками. На одном из портретов Сергей был изображён в мундире офицера, уверенно сидящем на коне. Его лицо закрывали длинные волосы. Только на последнем, недорисованном портрете Изольда Васильевна попыталась изобразить повзрослевшие лицо сына таким, какое оно могло быть, если бы Серёжа остался с ними. Анна поднесла этот портрет к глазам и сравнила его с Призраком брата, находящегося перед ней. Изольда Васильевна не ошиблась ни в одной черточке, ни в одном штрихе. Создавалось впечатление, будто ей позировал сам взрослый Сергей. Сердце матери точно угадало, каким вырастет ее сын.

Анна смотрела на все эти портреты и представляла себе маменьку: одинокую в полутемной гостиной, одетую в траурный наряд. Они сидит на любимом кресле и смотрит на догорающую свечу, постоянно прислушиваясь к звукам — боясь пропустить стук трости, сопровождающей сына. А вечером, возвращаясь в свою комнату, Изольда Васильевна в отчаянии рисует портреты Серёжи, оживляя свои воспоминания о нем. Сколько таких бесцельных дней и ночей провела Изольда Васильевна, слоняясь по притихшему дому, заживо похоронив себя в нем во искуплении своей вины.

Сердце Анны сжалось от жалости. Только увидев эти портреты, она поняла, каково было ее маменьки ежедневно заходить в комнату сына, прикасаться к его вещам, иногда играть в его солдатиков и ждать…

Анна аккуратно собрала все рисунки маменьки, не перепутав ни одной даты, отмеченной ею, и бережно схватила папку, намереваясь вернуть все на место, но услышала легкий шум падающей деревяшки.

— Что это? Неужели?.. — опустившись на колени, счастливо вскрикнула Анна, подняв с пола кусок бересты. — Это же древнее заклинание! Сережа, мы нашли его. Понимаешь?