— Есть кто живой? Отзовись.

— Заходи, коль пришел, — раздался хриплый голос, и я услышал как скрипнула половица, устланные плетеным ковром.

Я прошел вперед и оказался прямо у стола, стоявшего рядом с печкой. За столом сидел старик, спина которого была прислонена к печи. Казалось, если он сейчас встанет, то свернет грубо сложенную печь и вся изба развалится — здесь все казалось, сосредоточено на старике.

— Если ты Перум, то я к тебе. Дело есть. Коль поможешь, озолочу, — бросил я и снял заплечный мешок.

— Ишь ты, озолотит он. Крепко влип видать. Ну садись. Поговорим, — усмехнулся старик и погладил абсолютно белую бороду.

Я сел на предложенный табурет и долго не раздумывая выложил все свои тревоги. Рассказал про глупый договор отца с нечистью, которая не даёт жизни теперь нашему роду, и про брата моего, которого, вероятнее всего, забрал Призрак.

— Клятву с меня отец взял, что найду способ разорвать договор тот. Хочу наш род спасти, да не знаю как, — наклонил голову я, глотая подступающие слезы.

Долго молчал старик. Я уж подумал, может заснул он и не слышал меня.

— Тяжела твоя задача. Хитёр твой отец — сам набедокурил, а с тебя, сына малолетнего, значит клятву взял. Да, — покачал головой Перум.

— Сможешь помочь? Озолочу, — подобрался я, чувствуя что старик раздумывает: стоит ли помогать.

Я вдруг бросился на колени и пополз к колдуну, испугавшись, что не станет мне помогать, прогонит. Не помня себя от страха, я рассказал ему и о своем горе, как первенца потерял, о моей доченьке, которая после моей смерти будет вынуждена одна бороться с таким тяжёлым проклятием, и о Призраке, преследующем меня. Я полз к старику, обливаясь слезами, а слова все лились из меня, словно поток реки, из которого убрали преграждающий камень.

— Жаль мне тебя, человек. Не твоя вина, а ты отвечаешь за нее и дети твои, и внуки тоже будут. Всех вас повязал договор твоего отца. Эх, если б он сам ко мне пришел — вышвырнул бы, но ты — другое дело. Помогу, так и быть. Только тебе от этого легче не станет — ни брата, утерянного в детстве, ни умершего сына ты не вернёшь. — старик встал и поднял меня с колен.

Он поднес свою ладонь к моему лбу, а потом провел вокруг моего тела. Я почувствовал жар во всем теле, словно меня положили на печь и отхлестали веником, прямо как в бане. Как только он убрал ладонь, я ощутил сдавливание в груди, сердце забилось быстрее, с каждым ударом вызывая сильную боль.

— Ты, мил человек, тяжело болен. Кто-то отпивает твою жизнь по капле, но ежедневно. Кто-то близкий, — старик опустил голову и вдруг вскинул ее, широко раскрыв глаза.

Только сейчас я заметил, что оба его глаза были затянуты темнотой. У меня внутри все перевернулось от страха, но я не отступил.

— Хочешь я уберу твою боль, продлю жизнь, а взамен ты уйдешь прямо сейчас, не оглядываясь и не жалея, что не выполнил клятву, данную отцу? — его лицо внезапно потемнело, испуская темные лучи. Волосы перевязанные шнурком закрутились, будто кудри, а борода взлетела и легла на стол.

Я охнул и стал отползать к открытой двери. Меня затрясло от кошмара, в котором я оказался. Как этот ещё недавно благодушный старик превратился в исчадие ада? Может зря я к нему пришел и он заодно с Призраком, преследующим меня.

— Каково твое решение — твоя жизнь или жизнь твоего рода? Отвечай! — крикнул колдун и ударил кулаком по столу с такой силой, что подпрыгнула свеча, выплескивая из тарелки расплавившийся воск.

— Жизнь моего рода! — крикнул я не раздумывая. — Только дай до дома добраться, да рассказать беременной жене, как справиться с этой бедой.

Ворвавшийся в избу ветер задул свечу, и так темно стало, так страшно. Все пришел мой конец, обманул меня старик. Но свеча снова зажглась, и передо мной опять сидел миролюбивый старец.

— Лишь последний, кто останется в живых из рода Вольских, сможет разрушить сделку твоего отца. Для этого ему нужно будет найти украденного темнотой первого родившегося близнеца, назвать своё имя, использовать артефакты, произнести заклинание, которое скрыто в древних текстах. Если удастся выполнить это условие, род Вольских сможет продолжить своё существование, но уже без тёмного влияния демона, — произнес старик вставая со стула и вынимая из рукава клочок бересты, протягивая мне.

Меня охватила паника. Я схватил бересту и, бросив на стол мешок с золотом, бросился из избы.

Как очутился дома — не помню. Но знаю, что ты найдешь мое послание и исполнишь свой долг. Поклянись…”

Выронив письмо из рук, Анна молча встала и подошла к окну. Ее лицо было бледным, но девушка выглядела спокойной и задумчивой, словно мысленно разговаривала со своим предком, который узнал, как разорвать договор с Человеком без лица.