Немного придя в себя, Анна повернулась к Кукловоду, на котором опять была маска древнего философа. Все это время борьбы с самой собой, он был безучастен, видя ее мучения.

— Я… — её голос дрогнул, — я приняла решение. Но боюсь… Что если я ошибусь, и то, что сейчас для меня кажется важным в будущем окажется лишь пустотой?

Кукловод улыбнулся, но в его глазах мелькнула тень сомнения. — Ошибки — часть игры… Но иногда именно они ведут к свободе. Настало время назвать свое имя вслух и взвалить на себя груз рода, став “новой хозяйкой”.

Он сделал паузу, голос стал настороженным:

— Подумай хорошо. Мы никуда не торопимся. Но знай: твое решение будет невозвратным. Не повторяй ошибку своей матери.

В комнате повисла тишина. Лишь мерцание свечи и звук падения каменных слез на шахматную доску, сопровождали тяжелые мысли, нависшие над Анной. Она уже приняла решение, но что-то мучило ее, не давая произнести его вслух.

— Кукловод, а что за ошибку совершила моя маменька, о которой ты постоянно говоришь? Возможно, зная об этом, я пойму, что вообще произошло в тот день — день нашего с братом четырнадцатилетия? Для меня это важно.

Кукловод кивнул головой

— Что ж, это возможно. И я даже рад, что ты сама просишь об этом. Ведь понять мотивы близкого тебе человека во всей этой истории не только интересно, но и необходимо, чтобы в будущем не совершить подобное. Поверь мне.

Актер подошел к столу и, нажав кнопку, открыл небольшой тайник, из которого достал маленький черный квадратный флакон. Он открыл запечатанную сургучом пробку и налил содержимое в бронзовую рюмку.

— Любезный, вы же не собираетесь предлагать нам ваше зелье? Позвольте мне хотя бы посмотреть на него? — произнес Кравцов и протянул руку к старинному флакону.

Кукловод спокойно закрыл пробку и передал его сыщику.

— Ты на редкость любопытен, человек. Хотя это зелье предназначено не для тебя, мне скрывать нечего. Смотри, нюхай, только не пробуй. Думаю, ты еще не готов увидеть своих родных и узнать их тайны. А ведь тайна от тебя у твоей жены была и очень большая.

Актер скривился и отвесил ему глубокий поклон. Кравцов дернулся и побледнел, еле сдерживая себя, чтобы не вцепится этому клоуну в лицо. Он точно знал, что его покойная жена была не идеальна. Но так говорить о ней постороннему — непозволительно.

— О моей жене мы с тобой поговорим потом. А сейчас расскажи, что за зелье ты прячешь в этом флаконе? — Кравцов быстро взял себя в руки и переключился на изучение флакона.

Аромат зелья был ему не знаком: пахло чем-то горьким и сладким одновременно. Кравцов закрыл глаза и тотчас отдернул руку от флакона, едва его не разбив. Перед ним был напиток, который позволяет увидеть правду, скрытую даже от самых отчаявшихся. На какой то миг ему невыносимо захотелось открыть флакон и хлебнуть из него немного. Слова актера больно задели сыщика за живое, но он опять сдержался. Не время.

— Ну как, позволишь теперь новой хозяйки попробовать сей эликсир? Или и вправду думаешь, что я ее хочу отравить? — заискивающе спросил актер.

Кравцов протянул руку. Актер ухмыльнулся и поднес рюмку к притихшей Анне.

— Пей маленькими глотками. И запомни, чтобы ты не видела, где бы не находилась, ты просто зритель. Увы, ты ничем и никому не сможешь помочь. Добро пожаловать, в мою роль, дорогая.

Анна неуверенно поднесла рюмку ко рту и, зажмурившись, опустошила ее один им глотком. Эликсир обжег горло, и мир вокруг Анны потемнел. Она выронила из онемевших рук рюмку и покачнулась. Кравцов, стоявший рядом, успел поддержать ее и бережно усадил на стул, стоя сзади и удерживая ее от падения.

Анна ничего не чувствовала. Она была слишком далеко отсюда.

Вспышки света прорезали тьму, открывая сцены прошлого, о которых девушка даже не догадывалась. Она оказалась в семейной усадьбе, которая как всегда имела величественный вид, только убранство внутри было совершенно другим — незнакомым: более роскошным и вычурным, что ли. Оно в точности соответствовало моде и традициям тех лет, когда ее маменька была совсем молодой женщиной, сидящей в гостинной и вышивающей свои инициалы на мужском платке. Рядом стоял молодой мужчина и смотрел на нее с бесконечной любовью и восхищением.

Анна вздрогнула и попыталась спрятаться — ей казалось, что она стоит посреди гостиной и пялится на мужчину, который кого-то ей очень напоминал.

— Дорогой, ты не мог бы немного отойти? Ты загораживаешь мне свет и мой узор, наверняка выйдет неровным, — игриво произнесла Изольда.

— Как скажешь, душа моя. Сейчас я отойду, но вечером ты уж точно никуда от меня не спрячешься, маленькая проказница, — мужчина подмигнул, вмиг покрасневшей Изольде, поклонился и вышел из комнаты. Его глаза светились таким безмерным счастьем…