Кравцов встал за спиной Анны, пытаясь оттянуть часть манипуляций актера на себя. Он положил руку на плечо Анны и снова закрыл глаза, погружаясь в сознание девушки, в котором происходило нечто ужасное. Страх, боль и отчаяние лихорадочно кружились у Анны в голове. Кукловод не ограничился только словами о будущем ее семьи без проклятого договора.

Картины, посылаемые Кукловодом в сознание Анны, были очень яркими и трагичны. Кравцов, глазами притихшей девушки, видел разрушенную усадьбу, крыша которой проломилась и заполнила собой комнаты не только девушки, но и Сергея. Ветер, гуляющий по помещению некогда прекрасной усадьбы, сносящий все на своем пути, не жалея весьма дорогих и милых сердцу вещей. Вся мебель, утварь, драгоценности и картины исчезли, превращаясь в прах. А за окном кошмар продолжается: молния ударяет в старое сухое дерево, которое моментально вспыхивает, распространяя огонь по некогда чудесному, ухоженному саду, по розам, бутоны которых тут же чернеют и скручиваются, превращаясь в тлен и пепел. А проказник ветер, игриво играя лепестками огня, гонит их порезвиться к развалинам усадьбы.

Кравцов вздрогнул, услышав безмолвный стон Анны, которая не желая показать свою слабость закрыла рукой свои глаза, не изменив позу. “Молодец, девчонка. Как достойно держится.”- подумал сыщик и сжал плечо девушки. Анна благодарно положила руку на его — его поддержка была ей жизненно необходима.

Конечно, ей было страшно. Увиденные картины потери былого могущества и обеспеченности болью отдавались в ее сердце, но брат был для нее важнее. Потом, когда они доберутся до дома, или того, что от него останется, она подумает, как и на что будет жить, но сейчас это было не важно.

— Ни нищета, ни болезни, ни смерть не покинут ваш род, если сделка оборвётся. Подумай, моя дорогая, прежде чем решать. Ведь сейчас все будущее твоей семьи стоит на кону, — Кукловод перегнулся через стол и заглянул в глаза Анне. — Ты останешься одна, без поддержки, влача жалкое существование. Этого ты хочешь? Анна выдержала его взгляд… Ни один мускул не дрогнул на его лице, ни одна слезинка не скатилась из ее глаз. Она упрямо встряхнула головой, отклонилась на спинку стула и медленно ответила — Я готова рискнуть. Так как разорвать договор?

Кукловод медленно наклонился к девушке:

— Хоть это и не входит в мои обязанности Посредника, но я скажу тебе, то за что буду ввергнут в пучину небытия.

Он замолчал и посмотрел на каменные фигуры, которые тотчас преклонили колени перед ним, словно моля раскрыть тайну. Их слезы с шумом капали на занимаемые ими клетки шахматной доски, выкладывая единственную фразу: “Помоги Анне”.

Актер усмехнулся и по-шутовски поклонился им, сменив маску паяца на разноцветную шутовскую.

— Смотрю вы все объединились в одном, но страстном желании узнать заветные слова, которые по взмаху волшебной палочки сделают вас счастливыми и свободными. Что ж, нет ничего проще.

Кукловод резко выпрямился и скинув маску на пол посмотрел на Анну ее же лицом.

— Только назвав имя того, кто останется, можно разорвать цепи проклятья. Договор будет расторгнут, но знай: назвав свое имя, ты откроешься перед своей судьбой. Твое имя станет твоим крестом.

Его лицо исказилось, превратившись в темное зеркало, в котором Анна увидела лица всех своих предков — в том порядке, в котором висели их портреты в бальной комнате их усадьбы. Но сейчас они выглядели жалкими, словно умоляя её решиться и спасти их загубленные души. Среди них она увидела и свою мать, которая, указывая на нее указательным пальцем шептала: “Ты — та, кто осталась. Это твой крест”.

Анна почувствовала, как холод пробежал по спине. Она не могла отвести взгляд от жуткой картины. Острая игла проколола ее сердце, а голова разрывалась от боли — словно каждое слово произнесенное маменькой отдавалось троекратным эхом, возвращенным из небытия россыпью камней. Анна схватилась за виски, пытаясь унять боль. Ее глаза расширились от ужаса. В каждой частице воздуха, в каждом вздохе она ощущала приближение чего-то невообразимо страшного. “Ты — та, что осталась” — неслось со всех уголков помещения. Девушке слышалась какофония звуков, шум разговоров и громкий смех.

В этот момент время будто замедлилось. Анна словно оказалась в стеклянной банке, которую окружали ее предки. Одни из них топали ногами и угрожали ей, выкрикивая ругательства в ее адрес, обвиняя в желании разрушить то, что они создавали веками. Другие веселились скорому окончанию их мучений. Лишь графиня Изольда Васильевна смиренно стояла в одиночестве, в ее взгляде читалась печаль и обреченность. Сквозь шум и гвалт толпы Анна не слышала ее тихий голос, но понимала, что маменька ждет от нее решения, также как и остальные.

Вдруг Анна почувствовала, как крепкие мужские руки разбили стеклянный купол над ее головой и вытянули ее из безвременья. Девушка прижалась головой к плечу Кравцова и заплакала.

— Не торопись. Подумай обо всем. Перед тобой тяжёлый выбор: твой брат или благополучие твоего рода. Здесь никого нет, не считая этого шута, который намеренно вводит тебя в заблуждение. А я приму любое твое решение, — Кравцов гладил волосы Анны, понимая, что не в силах ей помочь. Этот выбор она должна сделать сама. Сама его принять и пережить.