Но я не слушал ее. Зачем? Голова очищалась от всех ненужных мыслей и переживаний. Тело, хорошо отдохнувшее и полное энергии, настраивалось на бой. Посмотри кто мне сейчас в глаза, то увидел бы там абсолютное спокойствие и безмятежность.

Незапертая калитка чуть слышно скрипнула. Шаг вперед, закрыть ее за собой, ну, и дальше прогулочным шагом. Туда, где, как я чувствовал, притаился голод. Ну да, оттуда прямо-таки несло бурчащим желудком и страданием. И мне даже стало жаль того, кто притаился где-то там. Но становиться его обедом я, конечно же, не собирался — просто убью, чтобы прекратить его мучения, потому как я очень жалостливый и гуманный.

— Encore de la nourriture idiote? Quel monde barbare? (Опять глупая вопящая еда. Что за варварский мир?), — коснулась меня мысль. Язык, на котором она была произнесена, был мне знаком по моему прошлому миру. На нем говорили франки, и я его хорошо знал.

— Ты слышишь, что я воплю? Или видишь, что убегаю? — ответил я на том же языке.

— Что? — в голосе послышалось удивление. — Неужели нашелся тот, кто знает благословенный язык моей родины? Представьтесь, сударь.

— Его Темнейшество князь Видар Григорьевич Раздоров. Как я могу к вам обращаться?

— Ох, простите, где же мои манеры? Маркиз Луи де Сомбре, приближенный Его Величества Франциска Девятого. Вы не представляете, как я рад встретить тут истинного аристократа!

— И вы не собираетесь меня есть? –удивился я.

— Увы, мне невыносимо стыдно признаваться в этом, но мне придется. Я очень оголодал. Но поверьте мне, я сделаю это со всем почтением, хотя, конечно же, предпочел был Беф Бургиньон, запивая его Шато Брион… Но что же это я?! Как бы ни был силен голод, истинному аристократу не стоит забывать о манерах! Прошу вас проследовать за мной, в мое скромное жилище, дабы мы, перед тем как утолить голод телесный, могли предаться светской беседе. Признаюсь, я жажду новостей из мира и ответов на возникшие вопросы!

— Что ж, маркиз, я принимаю ваше приглашение. Ведите. Уверен, два аристократа смогут понять друг друга и найти компромисс.

— Ах, как же мне не хватало подобного общения! — мне показалось, что в голосе прорезались слезы. — Идемте же, идемте….

Темный туман соткался в человеческую фигуру, которая быстро заскользила между деревьями. Ну а я следовал за ним.

Глупо? Безрассудно? Нет. Мне кажется, я стал догадываться, кто это и как ему помочь. И думаю, у меня получится сделать так, чтобы и он остался доволен, и мне не пришлось его убивать. По настоящему благородных разумных слишком мало во всех мирах, чтобы вот так просто разбрасываться их жизнями.

Шли мы недолго — мне открылась поляна, на которой стоял неказистый шалаш. Это грубое и примитивное жилище, казалось, могло развалиться от легкого ветерка. Неряшливо переплетенные ветки, покосившиеся опоры, ну, и крыша, зияющая дырами…

Однако маркиз, кажется, считал его как минимум дворцом, в котором и императора не зазорно было бы принимать.

Чуть сбоку от шалаша стояли два пенька и каменная плита, видимо, символизирующая стол.

— Прошу вас, князь, располагайтесь. У меня все по-простому, — заявил дух, устраиваясь на одном из пней.

А я что? Плохо сидеть всяко лучше, чем хорошо стоять, так что я сел напротив и даже поерзал, устраиваясь поудобней.

— Ах, князь, знали бы вы, как я страдаю! — начал он. Черты его слегка плыли, пока не сформировался образ довольно молодого человека, одетого в старинный дворянский костюм. Широкая шляпа, сорочка, поверх которой был одет колет, штаны, чулки и щегольские туфли. Сбоку на поясе висела шпага, украшенная камнями.

При этом других цветов, кроме черного и серого, фигура не имела. Но так я хотя бы мог понять, с кем разговариваю.

Мои подозрения усилились, как и понимание того, что нужно сделать. Тем временем маркиз продолжал:

— Ни тебе изысканного общества, ни достойного аристократа обслуживания, ничего!.. Куда не пойди — все кричат, нападают, кидаются магией…

— Быть может, потому, что вы, маркиз, хотели их съесть? — заметил я.

— Ну да, хотел, — ничуть не смутился он. — Но согласитесь, истинно благородные люди должны помогать друг другу! И моя жизнь всяко важней жизни какого-то простолюдина или мелкого дворянина. И уж вы мне поверьте, иных тут не было. Я благородную кровь за сотню лье почувствую. Вот как, например, вашу.

— И тем не менее, вы, признавая, что мой статус даже выше вашего, все равно желаете мне смерти?

— Увы, князь, но это необходимая мера. Поверьте мне, встреться мы при других обстоятельствах, я бы с удовольствием назвал вас другом, но увы… Вы же русский? Русский князь, московит? А у нас с вашей страной не очень хорошие отношения, как ни горестно мне это признавать. То есть, вы потенциальный враг, пусть и благородный. Поэтому, пусть я и буду после мучаться угрызениями совести, но… La France avant tout (Франция превыше всего — франц.)