Закончив тираду, он взял свою кружку и отошел от стойки, выискивая самый темный и неприметный угол. Он сел за шаткий столик, поставил перед собой пойло и уставился в одну точку, изображая полную апатию. Он был приманкой, лежащей на дне мутной реки. Оставалось только ждать, какая хищная рыба клюнет первой. Он чувствовал на себе взгляды. Косые, оценивающие, полные застарелого недоверия ко всем, особенно к чужакам. Но жадность в таких местах часто побеждала осторожность.

Сет не успел допить и половины кружки, когда на его столик легла тень. Тяжелая, как могильная плита. Он не поднял головы, продолжая пялиться на пузырьки, лениво поднимавшиеся со дна мутной жижи. В «Сломанной Кирке» лишние движения могли стоить зубов. Или жизни.

Массивное тело без приглашения плюхнулось на стул напротив. Заскрипело дерево, протестуя под весом.

— Ищешь проводника, красавчик? — Голос был низкий, скрежещущий, будто камни мололи.

Сет медленно поднял глаза. Перед ним сидел человек-гора с лицом, которое, казалось, пытались собрать из кусков после неудачного взрыва. Через всю левую щеку тянулся рваный шрам, стягивая губу в вечной злобной усмешке. Глаза — два холодных осколка грязного льда. Руки, лежавшие на столе, были покрыты мозолями и старыми шрамами. Пальцы толстые, как сардельки. *«Колоритный персонаж. Прямо из учебника для начинающих бандитов»,* — мелькнуло в голове у Сета.

— А тебе какое дело? — буркнул он, возвращаясь к своему пойлу. Роль уставшего и всем недовольного шахтера давалась ему на удивление легко в этой атмосфере.

— Прямое, — хмыкнул человек со шрамом. — В Нижних Ярусах все, что движется или хочет двинуться, — наше дело. Мое имя Костолом. И если ты хочешь куда-то сунуться глубже этого гадюшника, ты говоришь со мной.

Сет изобразил на лице тяжелую задумчивость, отхлебнул из кружки и поморщился.

— Слыхал я про вас. Братва, так?

— Слышал — уже хорошо. Значит, понимаешь, что разговоры с нами лучше не затягивать. — Костолом наклонился вперед, и смрад немытого тела и дешевого перегара ударил в нос. — Так что тебе нужно? Богатеи с Верхнего совсем сбрендили? Решили сафари на вирмов устроить?

— Почти угадал. — Сет поставил кружку. — Хотят вниз. В самые старые забои. Платят хорошо. Но мне не просто тропинки нужны. Мне нужна информация.

Ледяные глаза Костолома сузились.

— Информация? Это уже другой тариф, красавчик. Лишние вопросы здесь обходятся дорого.

— Платят не мне. Платят тем, кто проведет и расскажет, почему знать так ссытся при одном упоминании этих шахт. — Сет выдержал тяжелый взгляд. — Говорят, там внизу что-то нечисто. Люди с ума сходят.

Костолом откинулся на спинку стула, и тот снова жалобно скрипнул.

— Помешательство — дело житейское. Работка нервная. — Он потер большим пальцем свой шрам. — Два проводника, которые знают все норы, как свои пять пальцев. И ответы на пару твоих вопросов. Пятьдесят золотых. Половина сейчас.

Сет едва не присвистнул. Цена была заоблачной. Ровно такой, какую и должен был заломить местный вымогатель.

— Тридцать. Идет?

— Сорок. И это мое последнее слово. — В голосе Костолома не было места для торга. — Иначе можешь сам пойти погулять по тоннелям. Может, тебе повезет, и тебя сожрет не вирм, а просто крысы.

*«Жадная сволочь. Но выбора нет»,* — подумал Сет. Он полез во внутренний карман и вытащил небольшой, туго набитый мешочек. Отсчитал двадцать монет и с тихим звоном высыпал их на стол. Золото тускло блеснуло в полумраке таверны.

Костолом сгреб монеты в свою огромную ладонь, даже не пересчитав.

— Завтра на рассвете, у южного подъемника. Спросишь Таллоса. Скажешь, что от меня. Он все поймет.

— А информация? — напомнил Сет.

Лейтенант Братвы усмехнулся своей кривой ухмылкой.

— Информация простая. Да, Братва здесь контролирует все. От подъемников до последнего забоя. Ни одна крыса не проскочит без нашего ведома. А помешательство… — он снова наклонился к Сету, понизив голос до зловещего шепота. — Просто держись подальше от блестящих камешков. Не твое это дело.

— И все? — Сет изобразил разочарование. — За двадцать золотых я ожидал большего.

— Ты платишь за то, чтобы остаться в живых, красавчик. — Костолом поднялся. — И не думай нас кинуть. У нас наверху глаза и уши. Очень… влиятельные глаза.

— Кто, например?

Костолом на мгновение замер, а потом расхохотался — коротким, лающим смехом.

— А ты любопытный. Скажем так, не все лорды одинаково брезгливы к деньгам, которые пахнут рудой и кровью. Даже такие чистюли, как его светлость Валериус.