— Да откуда она крота знает? Думаю, такие здесь не водятся, — буркнул Шейн.

— Шейн дело говорит, — долго молчавший командор поддержал здоровяка, — я так понимаю, что эта Ёлка может пожелать только то, что сама знает или когда-либо видела.

— Командор прав! Думаю, нужно с большой осторожностью просить ее о чем-либо, чтобы, как с заурусом, не вышло, — Трой обвел нас настороженным взглядом, — похоже, мясо готово! Кто первый будет пробовать?

— Пусть Клаус пробует! — хмыкнул командор, поднимаясь с корточек. — Кто дичь заказывал…

Тут в животе у Клауса громко заурчало.

— Ну вот, твой желудок со мной вполне согласен! — Трой протянул приятелю ветку с аппетитно шкварчащим на нем мясом.

Клаус осторожно взял ее и, наклонившись, принюхался. Судя по выражению его лица, аромат не впечатлил.

— Что не так?

— Странно пахнет. У мяса каждого вида животного запах разный, я знаю, но тут… Это же гигантский червь! Пусть даже и бронированный! Я червей с детства терпеть не могу! — жалобный вид Клауса о многом говорил. А именно, что есть это, на самом деле, мало кто сможет, раньше парень брезгливостью не страдал.

— Эх, была, не была! Давай сюда своего кольчатого! — Лерой протянула руку.

Клаус поспешил передать девушке свой неаппетитный ужин. Я удивленно посмотрел на нее, неужели и впрямь съест?

Лерой положила кусок мяса на большой лист какого-то растения, вытащила из ножен небольшой нож и, отрезав маленький кусочек, положила его в рот. Я же поймал себя на том, что задержал дыхание в ожидании ее вердикта. Вряд ли я решился бы кому признаться, но так же, как и Клаус, терпеть не могу червей! А этот на разрезе выглядел именно так, не считая костяных защитных пластин.

— Врать не буду, что вкусно, — я отвлекся от своих мыслей, внимая каждому слову девушки, — но есть вполне можно. Белок и белок. Вот только я думаю, — задумчиво добавила Лерой, отправляя в рот второй кусок мяса, что нам нужно самим, как можно скорее, научиться материализовать знакомую нам дичь. Тогда не придется, есть всякую гадость, типа этой.

Мы на некоторое время замолчали, с некоторой долей брезгливости пытаясь поужинать гигантским червем, лишь Шейн с завидным аппетитом молотил это сомнительного качества мясо.

— Нет! Я не могу! — вскочил на ноги и нервно заходил по каменному мешку Клаус.

— Сядь, не мельтеши! И ешь, давай! — рявкнул на него командор. — Иначе мы из-за тебя не выспимся, будем всю ночь слушать трели твоего голодного желудка.

Наш спор был прерван тихими шагами, которые выдали лишь мелкие камешки, срывающиеся с изъеденных временем ступеней. Я поднял руку в предупреждающем жесте, и все разговоры затихли. В мерцающем свете костра появилась точеная фигурка нашей тюремщицы.

— Ёлка, зачем ты нас здесь заперла? — ей навстречу, отряхиваясь, поднялся командор, — мы что, твои пленники?

— Что вы! Вы мои гости! Внешний мир полон опасностей, а здесь вам ничто не угрожает!

Мы удивленно переглянулись, явно думая одно и то же, что как раз во внешнем мире нам не встретилось ни одной опасности, а здесь, в гостях, нас чуть не съели. Но пока решили не дразнить странную девушку, споря и ругаясь с ней. Для начала нам нужно было, как можно больше узнать о ней и этой планете.

— Ёлка, садись с нами, поговорим! — командор поднялся со своего надувного коврика и уступил девушке место.

Она благосклонно приняла приглашение и, шагнув, устроилась на предложенном месте, снова усевшись в позу «лотоса». Мне опять пришлось старательно отводить глаза от бедер девушки и таинственной темной ложбинки между ними, с усилием заставляя себя смотреть на… нет, не на грудь, а еще выше, на ее лицо. Хотя и это было тем еще испытанием! Все же, дикарка была очень красива! Она оказалась моим типажом, моим идеалом внешности женщины. И, хотя женским прелестям было сложно отвлечь меня от выполнения задания, здесь был совсем иной случай. Боюсь, я в нее почти влюбился!

— Ёлка, расскажи нам про себя! Почему ты здесь одна? Где твои родители? И как давно ты здесь живешь? — эти простые, но самые важные вопросы задала именно Лерой, пока мы все тихо пускали слюни на прекрасную дикарку.

Та бросила на Лерой удивленный и несколько раздраженный взгляд, и мне пришлось, мысленно встряхнувшись, повторить правильные вопросы дочери ученого, почему-то дикарка ее невзлюбила.

Ёлка поерзала на коврике, удобнее устраиваясь, отчего ее большая высокая грудь призывно заколыхалась, снова приковав внимание мужской части нашего отряда.