Тело дёрнулось. Ощутил боль в груди — резкая, пронзительная, словно раскалённое лезвие вошло под рёбра. Дыхание перехватило, в глазах потемнело. На миг, всего на миг сознание поплыло, затуманилось.

Я перевёл взгляд. Какого?.. У твари в руках было сердце. Бьющееся! Моё, точнее, монгола. Убила? Не понял сразу, что произошло. Мозг отказывался воспринимать увиденное. Сердце, вырванное из груди, ещё пульсирующее, истекающее кровью, — в её тонких бледных пальцах.

Диск замерцал сильнее — ярко, лихорадочно, бешено. Волны энергии прокатывались по телу. Хреново… Плевать! Дотронулся до него ментальным усилием. Вспышка — ослепительно-яркая, как взрыв солнца. Мир исчез в белом сиянии.

И тут моя душа… просто появилась рядом с телом монгола, а его — вернулась назад.

Я увидел тело руха. Внутри твари была… сущность? Словно молоко, которое заполняло сосуд, и оно выглядело мерзким — белёсая масса, пульсирующая, живая. Не жидкость, а нечто среднее между жидкостью и газом. Оно перетекало, меняло форму, заполняло каждый уголок тела женщины.

И вот рух начала поглощать душу монгола. Она… пила её. Нет, не пила — всасывала, втягивала, чавкала. Бледная субстанция внутри твари становилась ярче, плотнее с каждым мгновением поглощения. Душа монгола растворялась, исчезала, превращалась в часть этой мерзости.

А я… Меня потянуло куда-то. Сильный поток, неодолимый, как течение горной реки, вырвал и унёс отсюда. Калейдоскоп ярких вспышек перед взором, осколки реальности — несвязанные, хаотичные. Вот лагерь, палатки, какие-то воины, духи — всё мелькало. Слишком быстро, чтобы уловить детали, слишком ярко, чтобы различить формы.

Раз, и я в своём теле, словно молнией ударило. Разряд — от макушки до пят. Каждый нерв, каждая мышца, каждая клетка вспыхнула болью — короткой, острой, прошивающей насквозь.

Миска с моих коленей упала на солому, раздался глухой стук дерева о землю. Брызги каши разлетелись вокруг. Мышцы скрутило, судорога — короткая, но сильная. Всё тело выгнулось дугой, а потом обмякло.

Тут же проверил: правая рука движется, левая — тоже, ноги подчиняются командам мозга. Голова — ясная, хоть и пульсирующая от боли. Никаких повреждений, душа, источник, тело — всё на месте.

Пространственное кольцо, монстры, рух-статуя, диск, мои девочки… Перебирал своё имущество, словно скупец — сокровища. Всё здесь, всё со мной. Ничего не пропало.

В палатку зашли монголы. Их было двое — молодые, настороженные. Оружие наготове — ладони на рукоятях мечей, глаза — подозрительные, изучающие. Увидели меня с перевёрнутой миской еды и почему-то сплюнули. Что за манера? Суеверие? Примета? Или просто выражение презрения к пленнику?

Выдохнул, успокоил сердце и выровнял дыхание. Медленно, глубоко: один вдох, выдох, ещё один. Пульс замедлился, мышцы расслабились, мысли прояснились.

— Какого чёрта сейчас произошло? — спросил сам себя.

Это ж нужно было так… Прийти в момент, когда тварь вышла, да ещё и меня заметила. Почему-то показалось, что она меня почувствовала. Или братишку своего?

«Ты жив, чужак? — спросил хан. — Я спрятал твою душу от её взора!»

Голос Тимучина звучал устало, но с нотками гордости. Он говорил, как воин после тяжёлого, но успешного боя. Действительно что-то сделал? Или просто приписывает себе заслугу, чтобы повысить свою ценность в моих глазах? Не знаю, насколько это правда, но, похоже, что-то ручной дух всё-таки делал. Выбора нет, верить или не верить. Я нахожусь на вражеской территории, в клетке, в окружении врагов.

Сложил все элементы в картинку, мозг работал чётко, методично. Она могла почувствовать меня и попыталась убить, но получила душу монгола. Допустим. Либо всё-таки просто что-то напрягло, и тварь решила проверить. Тоже вариант. Но зачем поглотила душу монгола? Зачем вырвала сердце? Жест не просто жестокий, а ритуальный. И тут пришло осознание…

Слова шаманки вспыхнули в голове, как строка из полузабытой песни, внезапно всплывшая в памяти. Духи… Они истончаются. Рух тоже имеет эту слабость? Ему нужно питаться, чтобы продолжать жить в теле, которое занято?

Да, это имеет смысл. Тварь питается душами, вытягивает жизненную силу из живых существ. Вот почему она вырвала сердце — символ жизни, вот почему поглотила душу монгола — ей нужна была энергия.

«Тимучин! — позвал хана. — Я согласен помочь тебе с сестрой, если ты поделишься со мной знаниями, силой. Даже постараюсь остановить войну между монголами и джунгарами».

Торговался, как купец на рынке, выставлял условия, повышал ставки. Но это было необходимо: нельзя показывать заинтересованность даже перед союзником. Особенно перед союзником, который ещё вчера был врагом.