Рефлекторно активировал пространственное кольцо.

— Думаешь, что наш хан захочет с тобой иметь дело? — хихикнула дамочка. — С ребёнком? Зачем ему это? Помочь тебе? Чужаку?

Смех был фальшивым, наигранным, как у плохой актрисы, изображающей злодейку в дешёвом театре. Но глаза… Глаза казались умными, расчётливыми. Два бездонных колодца, в которых плескалась тьма.

«Наш хан»… Значит, считает себя частью этого народа? Или просто фигура речи? Интересно. Ребёнком назвала… Насмешка над моим возрастом? Или она видит сквозь оболочку? Знает о моей прошлой жизни? Вряд ли. Скорее, типичное пренебрежение к молодости.

Моя спина оставалась прямой, ни одного лишнего движения. Дыхание — глубокое, через нос. Зрительный контакт не прерывал, показывал уверенность, но не агрессию. Пассивное сопротивление — самое эффективное против таких, как она. Молча демонстрировать, что этот театр не впечатляет.

— А почему бы и нет? — задал я вопрос, чтобы её несло дальше.

Фраза короткая, произнесена с лёгким любопытством. Приподнял бровь, показывая искренний интерес. Невинный вопрос — лучшая наживка для хвастливых личностей. Они не могут удержаться от возможности продемонстрировать своё превосходство, своё глубокое понимание ситуации.

Женщина остановилась. Губы изогнулись в улыбке, которую она считала снисходительной. Грудь приподнялась от глубокого вдоха. Театральная пауза.

— Правда милый в своей глупости и наивности, — покачала головой. — Нам проще захватить твои земли, они теперь не принадлежат Русской империи. Слышала, у тебя там хорошая жила… Вот это будет интересно нашему хану. Что же до тебя самого…

Сука хитро улыбнулась, погладила мужика с рогами. Я отметил движение — собственническое, как хозяйка поглаживает любимую собаку. Генерал вздрогнул, но остался на месте. Глаза его на мгновение прояснились, потом снова затуманились. Попытка сопротивления? Слабая, безнадёжная. Он уже полностью под её контролем. Рога на шлеме блеснули в свете факелов — странный символ для джунгарского генерала.

— Симпатичный, экзотичный… — хмыкнула тварь. — Думаю, если тебя кастрировать, то потом можно будет использовать как прислугу. Мне порой ночью плохо спится, будешь помогать.

Примитивная психологическая атака — разозлить, вывести из равновесия, заставить совершить ошибку. Детский приём.

Наблюдал за её лицом. Каждое слово сопровождалось микровыражениями, которые она не могла полностью контролировать. Уголок губ дёргался, зрачки расширялись и сужались, мельчайшие движения кожи вокруг глаз. Она ждёт реакции — страха, гнева, паники. Я не дам ей этого.

— Да… — выдохнул. — Похоже, зря приехал.

Голос — ровный, с ноткой разочарования, словно обсуждаю неудачную деловую встречу, а не угрозу кастрации. Лёгкое пожатие плечами. Ничего особенного, бывает.

Она не смогла скрыть удивление. На долю секунды — мельчайшую долю — её маска соскользнула. Брови приподнялись, глаза расширились. Хадаан-хатун ожидала другой реакции — испуга, мольбы, ярости, чего угодно, но не спокойного принятия.

— Именно! — кивнула она.

Слишком быстрый кивок, слишком энергичный. Женщина восстанавливала контроль над ситуацией, пыталась вернуть доминирование. Снова вошла в роль торжествующей злодейки.

— Ожидал тут встретить мужчину, правителя. А что получил?

Говорил медленно, с едва заметной грустью в голосе. Разочарование приезжего, который обнаружил, что расхваленный ресторан оказался дешёвой забегаловкой. Позволил себе лёгкую улыбку — не оскорбительную, просто слегка снисходительную.

Она напряглась. Вся. Каждая мышца, каждый нерв — будто струна, перед тем, как лопнуть. Ноздри раздулись, втягивая воздух. Зрачки сузились до точек. Дыхание участилось.

— И что же? — голос руха задрожал.

Именно это её выдало. Дрожь, едва заметная, но она была. Первая трещина в фасаде, первый признак, что дамочка теряет контроль. Ей важно казаться правителем? Или она и есть настоящий правитель здесь?

Воздух вокруг словно уплотнился. Незаметно для обычного глаза, но я чувствовал. Магия? Энергия руха? Решил пока не активировать духовное зрение. Неизвестно, на что она способна.

— Какую-то бабу, которая к царству имеет отношение… такое же, как я к балету. — улыбнулся.

Вот это у меня выдержка! Не смог сам себя не похвалить. Очень хотелось сказать другие слова, но я же дипломат как-никак. Да и что у всех за проблема с мужским достоинством? Вечно его хотят отрезать. Может, коллекционируют? Странные вкусы.

Воздух наэлектризовался. Даже джунгары почувствовали, отступили на полшага, руки крепче сжали оружие. Они ощущали опасность, хотя не понимали её источник.

Удар! Ладонь встретилась с моей щекой с оглушительным хлопком. Голова мотнулась в сторону от силы. Кожа горела, словно от прикосновения раскалённого металла. Не просто пощёчина. В ней была сила, несвойственная женщине, и что-то ещё — энергия, магия, сущность руха, словно меня ударили не рукой.

Губа треснула. Вкус крови наполнил рот — металлический, тёплый, знакомый. Язык нащупал рану — небольшая, но глубокая. Зубы целы, повезло.