— Вообще ничего… Очнулся потом — и всё.

— А еще, — я поднял палец, — эта неприятная штука не оставляет, фактически, никаких признаков своего пребывания в организме.

Я рассказал парням, что при… хм, назовем это «подведением»… нет ни внешних признаков, ни внутренних.

— Т-то есть, нечто подобное может быть… в каждом, да? — перепугался Антон, соседствовавший с Владом в зале нулевых.

— Может, а может и не быть, — честно признался я. — Но я бы хотел исключить любые случайности. И есть только один, по крайней мере, известный мне способ, как убедиться в отсутствии заражения.

Я достал скальпель и показал всем присутствующим.

— Надо проверить нашу кровь, — заключил я.

Антон нервно провёл рукой по шее, он был паренек наблюдательный — заметил царапину и понимал, что у Влада для диагностики понадобилось чуть вскрыть именно шею.

— Начнем, — сказал я, вставая и подходя к ближайшему.

Антон сел прямо, вытянувшись по струнке, руки на коленях.

— Левую руку дай, — велел я.

Решил не пугать народ уж совсем — а то по Антону казалось, что он сейчас с койки свалится. Но руку он протянул.

— Дыши ровно, — попросил я. — Не сопротивляйся, просто дай мне «пощупать» тебя.

Он кивнул, но я видел, как у него дрожит веко. Я взял его ладонь и ловко сделал небольшой надрез скальпелем на подушечке пальца. Кровь была самой обычной… Я посмотрел на него «иным» зрением. Потоки энергии Антона шли ровно, без «засоров».

— Чист, — отпустил я его руку. — Следующий.

Влад вышел сам, будто ждал своей очереди. Я проделал то же самое. И если кровь у него была чистой, то потоки вели себя чуть странно, шли так ровно, что даже чуть пружинили. Ткань энергетики мягкая, как будто после реконструкции организма…

Словно у пациента неделю назад был разрыв сосуда, и ты наложил идеальные швы. Но таких «швов» я у него не делал.

— Чист, — заключил я.

Влад кивнул, потупив взгляд в пол.

— Я… должен сказать спасибо, — прошептал он. — За то, что ты сделал тогда… в комнате.

Пока я убирал скальпель, он чуть заметно дёрнул запястьем, словно проверяя, не осталось ли чего под кожей.

— Не надо, — отрезал я. — Я это сделал не ради того, чтобы ты меня благодарил.

— Всё равно должен, — повторил он, чуть упрямее. — Жизнь — это немало.

— Жизнь — это аванс, — подмигнул я. — А вот отрабатывать мы его будем вместе. И еще, если почувствуешь чужое… хоть тень, хоть шепот в голове, сразу говори мне. Понял?

— Понял, — коротко ответил он.

Антон мельком глянул на Влада, но промолчал. Я обошёл стол и встал перед Демидом.

— Твоя очередь, — сказал я. — Дай руку.

Он протянул руку, даже не моргнув. Я сделал надрез… и увидел, что в проступившей капли крови Демида есть едва заметная, но черная жидкость.

Демид ее тоже увидел и нахмурился.

Я посмотрел на его каналы… смотрел долго, внимательно. Пока, наконец, не почувствовал, что на глубинных слоях шла тонкая чужая «нить», словно кто-то вставил катетер в магистральный сосуд потока.

— Замри, — предупредил я. — Сейчас будет неприятно.

— Насколько неприятно? — он чуть приподнял бровь.

Я не ответил, развернул Демида боком, ладонью прощупывая лопатку сквозь ткань рубахи. Именно там проходила «нить», метя в сердце.

— Вот он, наш «сувенир», — сказал я, находя под пальцами холодный, будто изнутри промороженный, энергетический узел. — Сидит глубоко, гад, прямо в сплетении нервных окончаний.

Мне показалось, что все в комнате в один момент резко вдохнули — и замерли.

— Сними робу, — велел я.

Демид молча стянул ткань, сел на край кушетки. Я нашел жгут и наложил его на плечо, чуть выше места, где тянулась нить.

Жгут нужен был для того, чтобы эта дрянь не успела побежать по потокам в остальные каналы, когда я до нее доберусь.

Я закрыл глаза, смотря на лопатку Демида вторым зрением. Коснулся пальцами правой руки начала и конца нити. Левая легла на грудную клетку для контроля дыхания и пульса.

— Считаешь до трех, — сказал я Демиду. — На «три» будет больно.

— Хорошо… считать?

— Начинай, — подтвердил я.

— Раз, два…

Я собрал поток, сжал его до тонкого горячего жала и вогнал в узел на счет «три». Нить зашипела, как капля воды на раскалённом утюге. По коже Демида пошёл запах палёного, мышцы плеча рвануло спазмом.

Вторым зрением я видел, как его энергетические сосуды сжались, словно при коагуляции под лазером, отсекая доступ «инфекции» к центрам потока. Капли пота проступили у него на висках, а кожа вокруг лопатки наливалась матовой бледностью — будто перед началом некроза.