— Я стал инструментом правосудия там, где обычное правосудие бессильно, — поправил его я. — Видели бы вы этих беженцев, Крылов. Женщину, которая отдала последние деньги за «защиту». Старика, который нёс на спине больную жену. Они верили, что у княжеских стен найдут спасение. А нашли пулю в затылок.

Бывший начальник стражи молчал, обдумывая услышанное.

— Годы службы натолкнули меня на одну мысль, — наконец сказал он. — Знаете, в чём разница между убийством и возмездием?

— В чём? — у меня был ответ, но мне хотелось послушать его версию.

— Убийство совершают из корысти, злобы или удовольствия. Возмездие — во имя справедливости. Однако граница между ними тонка, как лезвие. Сегодня вы казните преступников по приказу князя. А завтра?

— Завтра я буду защищать свой народ так же, как защищаю сегодня. Если для этого придётся снова обагрить руки кровью — обагрю. Но только если не будет другого выхода.

— А если князь прикажет убить невиновных?

Хороший вопрос. Ведь если Крылов пойдёт ко мне на службу, подобный приказ в первую очередь может коснуться его.

— Я вассал, а не слуга.

— И всё же, — он был настойчив, — мы оба с вами знаем, не слишком сдерживают себя в проявлении власти.

— Тогда мне придётся искать нового сюзерена, — просто ответил я. — Я не тот человек, что слепо выполняет приказы. Если завтра князь Оболенский отдаст подобный приказ, я откажусь. Но пока его просьбы совпадают с тем, что я считаю правильным, и надеюсь, наши с ним взгляды на это не слишком различаются.

Собеседник неожиданно хмыкнул:

— Знаете, Платонов, вы либо самый честный человек, которого я встречал, либо самый искусный лжец. Признаться в убийстве целой семьи…

— Я не убивал всю семью. Только мужчин, замешанных в преступлениях. Женщины и дети живы, хотя и принесли магическую клятву не мстить. И да — я сплю спокойно. Потому что знаю: благодаря смерти Уваровых сотни невинных останутся живы.

Крылов долго молчал, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Интересно, — наконец произнёс он. — Не стану скрывать, я проверял вас, маркграф Платонов, потому что хотел понять — очередной ли вы властолюбец, прикрывающийся благими намерениями. Задал провокационный вопрос об Уваровых, ожидая лжи, оправданий или хотя бы попыток приукрасить действительность. А вы… просто рассказали правду.

— Откуда такая уверенность?

— Мой Талант — чувствовать ложь, — спокойно пояснил Григорий Мартынович. — Не читать мысли, нет. Но когда человек врёт, я это ощущаю… как фальшивую ноту в музыке. Благодаря этому дару я и поднялся так высоко в Туле — раскрывал преступления, которые другие следователи считали идеальными. Правда, этот же дар и погубил мою карьеру. Трудно брать взятки, когда физически ощущаешь фальшь каждого, кто их предлагает. Когда чувствуешь всю ложь и грязь, которая за ними стоит.

Так вот оно что. Человек, который физически не может закрывать глаза на ложь. Проклятие и дар одновременно. Неудивительно, что система его прожевала и выплюнула.

— И что вы почувствовали сейчас?

— Ничего. Абсолютно чистую правду. Вы не побоялись признаться в убийстве человеку, которого видите первый раз в жизни.

Потому что понимал, что любые попытки приукрасить правду только оттолкнут собеседника.

— Хотя… — он прищурился, — вы сказали «получив карт-бланш от князя Оболенского». Это не вся правда. Вы бы убили их в любом случае, князь просто дал вам санкцию.

Я невольно улыбнулся:

— Впечатляет. Вы правы — я уже принял решение, когда узнал про трупы в карьере. Подобное нельзя прощать. Князь просто узаконил неизбежное.

— Вот видите. Даже в правде есть оттенки.

— И какой вывод?

— Вывод простой — вы либо сумасшедший, либо действительно верите в то, что делаете. Склоняюсь ко второму варианту, — бывший начальник Сыскного приказа чуть усмехнулся. — Что ж, раз уж мы начали с откровенности… Теперь ваша очередь проверять. Что Коршунов рассказал вам обо мне? Кроме официальной версии про неподкупного дурака, разумеется.

— Что вы арестовали сына влиятельного боярина за изнасилование крестьянки. Отказались закрывать глаза на воровство городского головы. Задержали сына первого советника князя. Никогда не брали взятки.

— И за это меня вышвырнули как собаку, — в голосе Крылова не было горечи, только констатация факта. — Двадцать лет безупречной службы — и на улицу без пенсии и рекомендаций. Знаете, что самое забавное? Тот насильник, которого я арестовал, сынок боярина Кобылина, сейчас возглавляет городскую полицию.