— Мы контролируем Северное месторождение Сумеречной стали. Половина всей добычи в Содружестве. И мы бы хотели…

Джованни хлопнул себя по лбу и зачастил, перебив собеседника. Девушка подхватила:

— Понимаю, понимаю, конкуренты не дремлют. Вы хотите, чтобы я не продавал синьору Платонову, да? Чтобы ваша монополия осталась?

— Вовсе нет, — управляющий натянуто улыбнулся. — Просто хотел уточнить… Лихтенштейн, вы сказали? Я не слышал, чтобы Сумеречная сталь с месторождениях в Альпах поставлялась за пределы Европы.

— Ах, синьор не слышал! — итальянец всплеснул руками. — Конечно, не слышал! Мы только-только начинаем экспансию на восток! До этого — только внутренний рынок Европы, очень закрытый, очень эксклюзивный. Австрийцы, швейцарцы — они не любят чужаков, понимаете? — он понизил голос, словно раскрывая секрет. — Но сейчас политическая ситуация меняется, нужны новые рынки, новые партнёры. Содружество — большая страна, большие возможности! Вот почему я здесь, вот почему готов делать такие скидки синьору Платонову!

— Успокойтесь, синьор, — я попытался его усадить, но наш врач уже вошёл в раж.

— Нет, я не успокоюсь! — он размахивал руками, привлекая внимание всего ресторана. — Эти русские монополисты думают, весь мир им принадлежит! Иностранец приехал — сразу лжец! Дискриминация! Я князю Голицыну жаловаться буду!

Фёдор Степанович побледнел. Скандал с участием иностранного предпринимателя — последнее, что нужно было Яковлевым.

— Синьор Боскетти, вы неправильно поняли… — начал он, но я встал, преграждая ему путь.

— Достаточно, господин Бубнов, — мой голос был холоден как лёд. — Если вы думаете, что поделили местный рынок и никто не имеет права на него зайти, вы глубоко ошибаетесь.

— Маркграф Платонов, мы просто…

— Вы просто пытаетесь запугать моего партнёра, — перебил я. — Знаете что? Я предпочту покупать Сумеречную сталь у тех, кто платит справедливые зарплаты своим рабочим и создаёт нормальные условия труда. А не у тех, кто держит людей в кабале на северных рудниках.

Удар попал в цель. Все знали о тяжелейших условиях на Яковлевских приисках, но говорить об этом вслух никто не решался.

— Вы не имеете права… — начал Фёдор Степанович, но я повысил голос:

— Я имею право выбирать поставщиков! И если синьор Боскетти предлагает мне честную сделку, а вы пытаетесь ему помешать только потому, что он иностранец — это называется недобросовестной конкуренцией!

Джованни воспользовался моментом и театрально бросил на стол пачку купюр:

— Официант! — крикнул он на ломаном русском. — Счёт! И вы взять сдачу себе — за то, что терпеть таких… таких… — он изобразил, что не может подобрать слов, и выпалил по-итальянски поток ругательств.

Схватив кейс со слитками, итальянец направился к выходу. Переводчица засеменила за ним, на ходу извиняясь перед всеми. Я задержался на минуту, глядя в глаза Бубнову:

— Передайте своему хозяину — времена меняются. Ваша монополия трещит по швам. И скоро Альпийская сталь затопит местный рынок.

Управляющий молча развернулся и вернулся к своему столику, где младший Яковлев уже доставал магофон — очевидно, чтобы доложить отцу о происшествии.

Я вышел из ресторана и свернул в переулок, где меня ждал Гаврила с машиной. Мы наблюдали, как отъезжает роскошный представительский автомобиль нашего заграничного партнёра.

Гаврила внимательно смотрел по сторонам, проверяя, нет ли хвоста. Наконец он кивнул:

— Чисто, воевода. Никто не следит.

— Отлично, — я откинулся на сиденье. — Езжай в оговорённое место.

Через четверть часа мы добрались до закрытой парковки, и к нам подсел Джованни — уже без переводчицы и охраны.

— Ну как? — спросил итальянец, стягивая галстук. — Убедительно получилось?

— Более чем, — я усмехнулся. — Готов поспорить, что Яковлевы сейчас обрывают все телефоны, пытаясь выяснить, как сталь с месторождения в Лихтенштейне попала в Содружество.

— А Демидовы?

— Демидовы узнают через полчаса. У Яковлевых и у них есть информаторы друг у друга. Начнётся паника — кто-то выходит на их рынок, причём с европейскими объёмами. Джованни, завтра утром тебя ещё две встречи. Потом — срочный отъезд. Семейные обстоятельства, болезнь матери, что угодно.

— Не волнуйтесь, — итальянец улыбнулся. — Я сыграю так, что сам поверю. Но знаете что? Мне даже понравилось. Давно я не выступал перед такой благодарной публикой!

Я покачал головой. План сработал — семена сомнения посеяны. Теперь Демидовы и Яковлевы будут искать несуществующего конкурента, тратить ресурсы на разведку в Европе, подозревать друг друга в сговоре. А мы тем временем наладим реальные каналы сбыта Сумеречной стали в обход их монополии.