«Неужели это происходит, — ошарашенно подумал Филип, — в благополучной Праге, в центре города?»

— Откуда вы знаете про метро?

— Радио говорить.

— Что еще говорили по радио?

— Чтобы мы не паниковали, — вытерла слезы стриптизерша.

— Ну да, конечно.

— Это везде, — сказал индиец.

— Везде? — Филип пошатнулся, не в состоянии осознать услышанное. — В каком смысле? Везде в Чехии?

— В Европе. В Африке. Где ночь.

— Часовые пояса, — пояснила индианка.

Индус закивал:

— Говорят радио и ютуб. Канал Карающей Длани.

— Господи, что они несут! — Вилма схватилась за синие волосы.

Бритая стриптизерша молилась полушепотом Деве Марии. Часы над стендами показывали начало третьего. С Водичковой, сигналя и тараня толпу, выехал военный грузовик. За ним хвостом — двухэтажные экскурсионные автобусы.

— Почему они — это мы? — спросил Филип.

— Те, кто уснул. — Индиец подпер щеку сложенными лодочкой ладонями. — Ракшасы приходят, когда спишь. И заставляют убивать неспящих.

Пазл собрался воедино. Сон! Толстяк, блондин с кладбища, безумцы на улице — они спят и не дают отчета своим действиям.

Словно живая иллюстрация, старуха в пеньюаре прошаркала мимо лавки. Слюнявый рот по-рыбьи хлопал. Глаза таращились в пустоту.

В руке она держала спицу, красную на конце.

— Сон — яма, — сказал индиец. — Карающая Длань говорит: нельзя разбудить.

— Они… лунатики?

— Чушь! — воскликнула Вилма. — Мой племянник ходит во сне иногда, но он не способен никого задушить!

— I don‘t understand! — твердил турист.

У грузовика выстроились солдаты с автоматами. Голос из громкоговорителя объявил:

— Внимание! Сохраняйте спокойствие! Мы эвакуируем вас, но для этого мы должны убедиться, что вы не представляете угрозу. Подойдите и встаньте в трех метрах от нашего медика. Выполняйте его команды. Мы отвезем вас в безопасное место.

«И куда же? — подумал Филип. — В страну, где не спят?»

Толпа успела поредеть. Основная масса перетекла к улице На Пршикопе до приезда военных. В зареве пожара шатались разрозненные силуэты. Стенания раненых сводили с ума.

— Надо туда попасть, — сказал Филип, — пока не поздно.

— Мы не пойдем. — Индиец обнял жену.

— Но нас вывезут в безопасное место! — Филип сам не верил в то, о чем говорил.

— Мы все равно уснем, — возразила индианка. — Сегодня или завтра.

— Мы спать в нашем магазине, — добавил ее муж.

— Хорошо. — Филип оглядел бритую девушку. — Разуйтесь. Вы не сможете в этом бежать.

Стриптизерша, не прекращая молиться, завозилась с ботфортами. Кисточки на сосках колыхались, будто маятники.

Он поманил иностранца. Ткнул пальцем в автобусы:

— Bus. Safe place. You must run. [12]

— Okay, — согласился турист. — I can run. [13]

— Отоприте решетку.

Индиец зазвенел ключами.

— Спасибо вам, — сказал Филип.

— Нет толка, — печально промолвил индиец.

Четверо выбежали на улицу. Решетка закрылась у них за спиной. Филип, атеист, обратился к Иуде Фаддею: «Защити нас, покровитель безнадежных дел!»

Над бакалеей хлопнули ставни. Стриптизерша подняла голову. Из окон посыпались люди. Как диковинные белки-летяги. Их тени упали на брусчатку, через долю секунды они сами упали молчаливым градом. Бритая девушка сломалась пополам под тяжестью стокилограммовой туши, шлепнувшейся сверху. Висок с вытатуированными кубиками треснул о камень.

— Вперед! Вперед! Вперед!

Филип устремился к военным. Справа задыхалась Вилма. Слева… никого.

Он остановился.

Ракшасы поймали иностранца за рюкзак и тащили по брусчатке. Хиппи, который обычно просил милостыню на углу и которому днем Филип бросил двадцать крон, методично всаживал в бок мужчины перочинный нож.

Вилма испуганно звала Филипа — до автобусов было рукой подать. Он побежал.

— Стойте там! — велел молоденький врач. Повезло ли ему, что в эту ночь он не спал, а дежурил? Филип затруднялся с ответом.

Щелкнули затворы. Филип и Вилма остановились перед автоматными дулами. Смутно вспомнилось что-то из революционного прошлого, всплыло на поверхность и сразу кануло в пучину.

— Имя.

— Филип Юрчков.

— Дотроньтесь пальцем до носа.

Филип повиновался. Свет фонарика ударил по сетчатке.