— Постойте, — остановил её Марк. — Кто сказал вам, что я приму ваш вызов? С чего мне делать это? Я лишь честно исполняю свой долг на службе короля и не обязан драться на дуэли из-за каждого преступника, которого отправляю на эшафот.

— Вы трус! — воскликнула она. — Вы боитесь поединка со мной, потому что знаете, вам не победить!

— Мадам, — усмехнулся он, — вы не представляете, как глупо и гротескно звучат ваши обвинения здесь, в Сен-Марко, где меня знают все! Моя отвага уже не раз доказана и не в поединках с воинственными дамочками, а в бою с врагами королевства. Поверьте, ваши оскорбления не произведут на меня никакого впечатления. Моя гордость и моя честь не зависят от чужих слов и поступков, и потому не пострадают от вашей ругани. Что ж до ваших попыток склонить меня к дуэли с помощью крика, то не буду ж я хвататься за меч каждый раз, когда меня поносит какая-нибудь торговка сыром! То же относится и к вам.

— Ты смеешь оскорблять меня? — рыкнула она. — Сравнивая с торговкой?

— Это метафора, — пояснил он. — Вам известно, что это такое?

— Мне известно лишь то, что ты — подлый негодяй, не достойный называться мужчиной! Потому что вместо того, чтоб честно принять брошенный тебе вызов, ты лишь прикрываешься словами! Вместо штанов тебе стоило бы носить юбку! Последний нищий больше похож на рыцаря, чем ты, не способный защищаться с помощью оружия и прикрывающий свой страх глупой бравадой! Ты можешь справиться лишь со слабой женщиной, затащив её в своё подземелье, и подвергая бесчеловечным пыткам! Ты же получаешь от этого удовольствие, верно? Тебе нравится причинять боль и чувствовать себя сильным, издеваясь над маленькой девочкой? Как насчет того, чтоб сразиться со мной? Без своих стражников, сыщиков и палачей, на что ты способен? Только прятаться за спинами своих охранников, без которых ты боишься и нос высунуть на улицу! Может, в прошлом ты и был героем, но когда ты последний раз защищал свою честь с мечом в руках? Теперь тебя защищает король и твоя должность! Ты почил на лаврах и не хочешь даже пошевелиться, чтоб показать свою силу, потому что у тебя её не осталось! Ничего, кроме жестокости, вседозволенности и высокомерия! И если это не так, то ты примешь мой вызов и докажешь, что всё ещё можешь зваться одним из самых сильных рыцарей Сен-Марко!

Она замолчала, вперив в него горящий взгляд. Марк слушал её внимательно и спокойно.

— Вот, значит, какими словами вы вынуждали своих соперников согласиться на дуэль с вами, — удовлетворённо кивнул он. — Что ж, это действительно звучит обидно. Но я ещё раз повторяю вам, что на меня это не подействует. Я слышал в своей жизни куда более обидные и куда более страшные обвинения, и уже давно избавился от желания чуть что кидаться на обидчика с перекошенным лицом. Или, быть может, вы полагаете, что я не решусь проглотить оскорбление на глазах у всех этих господ? Но оглядитесь, разве вы видите на их лицах сочувствие и понимание? Напротив, они возмущены вашим поведением и раздосадованы тем, что вы ворвались на пир, который прекрасная баронесса де Флери устроила для своих друзей, и испортили им праздник. И они вовсе не считают, что благородный рыцарь вроде меня должен принять вызов на дуэль от дамы, которая так настойчиво пытается его навязать. Я думаю, что вам лучше уйти, пока вас не вывели отсюда силой!

— Я требую справедливости! — вдруг закричала она, осматриваясь по сторонам. — Господа, разве вы не видите, что этот человек, прикрываясь своей должностью королевского чиновника, чинит беспредел? В его руках власть, на его стороне король! Кто может вступиться за двух женщин, оказавшихся его жертвами? Моя несчастная подруга ждёт суда и смерти в тюрьме, а на меня клевещут все вокруг! Что ещё я могу сделать, кроме как защищаться с мечом в руках?

— Убраться отсюда ко всем чертям! — вскочил с места де Риваль. — Мы уже имели возможность убедиться в том, что вы лишь грубая провинциалка, которая возомнила себя великой воительницей! Вы спровоцировали и убили несчастного Леонара Бернье и хвалились своей победой, в то время как он явился на дуэль совершенно больным! Дюшарм, говорят, тоже был предварительно отравлен! Так с какой стати вы требуете поединка от героя Сен-Марко? Вам нет места в этом городе!

И закончив эту пылкую речь, он сел на место под одобрительные возгласы гостей. Жеральдина де Ренси затравленно озиралась по сторонам, а потом заявила:

— В этом городе нет справедливости!

— Это не так, — возразила ей леди Селеста. — Или вы полагаете, что справедливостью является лишь то, что угодно вам? Вы приехали в столицу и были здесь приняты весьма радушно. Вас приглашали в свои дома уважаемые люди, они с сочувствием выслушивали вашу историю, даже не подозревая, сколько коварства скрывается за вашими словами. Вы обманули доверие тех, кто желал быть вашими друзьями, а теперь вторгаетесь в приличное общество и обвиняете нас в отсутствии справедливости? Справедливо было бы наказать вас за обман, но вы по-прежнему свободны и можете делать, что вам захочется. Что же до вашей подруги, то я совершенно уверена, что она находится в тюрьме вполне заслуженно. Я знаю графа де Лорма много лет, и его благородство и честность никогда не вызывали у меня сомнений. Именно поэтому король на его стороне. И вам, действительно, лучше удалиться, поскольку вам нет места в нашем кругу.

— Постойте, — раздался голос из другого конца зала и с места поднялся Александр де Рибер-Артуа. — Я не собираюсь защищать эту даму или оспаривать мнение леди Селесты и уважаемого господина де Риваля. Однако вы упускаете один момент! Только что госпожа де Ренси потребовала справедливости и сослалась на то, что её чести нанесён ущерб. По городу, действительно, ходят слухи, которые очерняют её, однако, у неё нет возможности защититься от них, обратившись в суд, поскольку клеветника невозможно привлечь к ответственности. Нельзя же привлечь к суду всех, кто повторяет эти слухи! Однако согласно эдикту Красной розы короля Бертрана честь дамы должна быть защищена в том случае, если наветы на неё беспочвенны. Для этого предназначен поединок чести, который не столько служит цели наказания клеветника, сколько выступает в качестве ордалии, иначе говоря, суда богов. Исходом поединка определяется восстановлена ли честь, или обвинения против дамы обоснованы. Учитывая, что его сиятельство граф де Лорм является официальным представителем королевской власти и вправе представлять город, который, по мнению госпожи де Ренси, её оскорбил, то он может выступить в поединке чести на стороне обидчика. Есть ли здесь кто-то, кто согласится выступить на стороне дамы, чтобы защитить её честь в бою против его сиятельства? — молодой человек окинул взглядом зал, но ответом ему было молчание. — Никто? — переспросил он. — Прискорбно. Однако в данном случае у нас есть выход, поскольку дама готова и способна сама защищать себя. Ваше сиятельство, — Александр с сожалением взглянул на Марка, — боюсь, вам придётся принять этот вызов на основании эдикта Красной розы. Конечно, в этом случае победа дамы маловероятна, но суд богов есть суд богов. Нам останется лишь молиться за то, чтоб справедливость восторжествовала.

— В чём-то вы правы, — пожал плечами Марк и поднялся. — И если таким образом можно поставить точку в этой затянувшейся истории, то давайте так и сделаем. Господин де Рибер-Артуа, я прошу вас оказать мне честь и стать моим секундантом.

— Я согласен, — кивнул юноша и обернулся к Жеральдине, которая с некоторым злорадством взирала на Марка. — Госпожа де Ренси, можете ли вы представить нам сейчас своего секунданта?

— Если никто не решился поднять меч против этого интригана, — проворчала она, — то вряд ли кто-то согласится представлять меня на этом поединке. Давайте прямо здесь и сейчас обсудим все условия!

— Что ж, если его сиятельство не против… Кто назовёт место поединка?

— Уступаю это право даме, — усмехнулся Марк.

— Площадь Трёх львов! — выпалила Жеральдина.

— Я не возражаю.

— Время? — Александр снова взглянул на Марка, но тот небрежным жестом переадресовал вопрос сопернице.

— Утром в день святой Аделаиды! — поспешила заявить та.

Марк задумался. На подготовку она оставила себе двое длинных суток.

— Пусть так, — согласился он.

— Оружие?