Куда-то исчезнувший Яниэр вновь появился на пороге опочивальни. К этому времени солнце успело сесть, и в дремучих Лесах Колыбели, под кронами вековечных деревьев, под пеленой вездесущего тумана стало совсем темно. Бессильно откинувшись на подушки, Элирий отдыхал в предоставленном ему уютном прибежище и даже не сразу заметил присутствие Первого ученика.

— Я приготовил для Учителя традиционную лапшу с имбирным соусом, — сдержанно сообщил Яниэр, опустив глаза. В руках его оказался поднос с аппетитно дымящимся горячим блюдом, которое, очевидно, только что сняли с огня. — Если мессир снизойдет принять мой скромный дар, я буду счастлив совершить традиционное подношение пищи.

Густой ароматный соус выглядел очень соблазнительно. Элирий окончательно проснулся и немедленно вспомнил, как сильно он голоден. С самого раннего утра, занятый непростым общением с Алейрэ о прошлом, настоящем и будущем, а после — дарованием благословения народу Совершенных, Красный Феникс ничего не ел и не пил: за много часов во рту его не побывало и маковой росинки.

— Зайди, душа моя, — с улыбкой разрешил Элирий, жестом приглашая ученика. — Разве могу я отказать тебе? Ты хорошо знаешь мои вкусы.

Глава 28

Беседы за чаем

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон зерновых дождей

Едят лапшу в имбирном соусе. День двадцать девятый от пробуждения Леса Колыбели

*киноварью*

Яниэр вошел и торжественно, словно на импровизированный алтарь, водрузил поднос на низкий обеденный столик, после чего опустился на колени и проникновенным голосом трижды пропел молитву подношения богам, какую принято было петь в храме Закатного Солнца.

Когда церемониальная часть была завершена, Элирий приблизился и сел за столик напротив своего ученика. Кроме лапши, на принесенном Яниэром подносе оказались также небольшой керамический чайничек, округлая чаша и свежесрезанные белые орхидеи. Их нежные сахарные цветы сочетали в себе неземную чистоту и утонченность, и эти же прекрасные качества ассоциировались у Элирия с самим Яниэром.

— Я заварил бы для Учителя его любимый шафранный чай, — извиняющимся тоном пояснил Первый ученик, указывая на чайничек и чашу, — но с сегодняшним блюдом гораздо более гармонирует иной напиток. Если Учитель позволит…

Яниэр поднял глаза и выжидающе посмотрел ему в лицо. Его светлость мессир Элирий Лестер Лар замер и ничего не ответил. Он никогда не мог сопротивляться этому взгляду, полному достоинства и одновременно очень тонкого, интимного чувства, которое трудно выразить словами. Так смотрят на святыню, на пророка или на снизошедшее с небес безупречное божество.

Так смотрели они друг на друга и неловко молчали, не зная, как быть. Что говорить и что делать с ожившими призраками прошлого, нежными белыми призраками, казалось, навек оставшимися на палубе старого корабля… корабля, что давно уж ушел за горизонт, в безбрежный океан небытия. Все растворялось в пустоте. За окнами покачивалась плотная белая пелена. В этом потустороннем и чарующем туманном пейзаже они словно бы остались в Лесах Колыбели совершенно одни: все вокруг застыло, целый мир остановился для них.

Столетия текли мимо, как вода.

Элирий немедленно понял, о каком именно напитке толкует Первый ученик: тот носил поэтичное название «Малахитовые локоны весны», собирался в период цветения плодовых деревьев и был знаменит выразительным ароматом и неповторимым, чуть сладковатым вкусом. Зеленые чайные листья обжаривались и скручивались в тонкие спирали, отдаленно напоминающие крохотных улиток. В былые годы Красный Феникс любил этот деликатный напиток, который словно бы дышал самой весной и олицетворял собою все прелести весеннего сезона.

Не говоря ни слова, Элирий кивнул и пристально посмотрел на тонкие пальцы Яниэра, наблюдая, как они порхают над чайными принадлежностями так изящно, так плавно, словно выводя неведомые каллиграфические знаки. Точные движения завораживали. Соблюдая приличествующую случаю тишину, Яниэр высоко поднял чайничек и осторожно налил в чашу заранее приготовленную вскипяченную воду, чистейшую ключевую воду, затем, дав чаше хорошенько прогреться, извлек из крохотной серебряной чайницы щепоть скрученных зеленых листьев и бросил их следом.

У них на глазах листья тихо опустились на дно и принялись разворачиваться, раскрываться, постепенно возвращая прежнюю форму, отдавая свой цвет и вкус воде. То было удивительное умиротворяющее зрелище, священнодействие, уносящее их обоих в беззаботное прошлое… в дни, когда оба они не раз наблюдали сей медитативный процесс.

С выдохом сбросив напряжение, Красный Феникс зачарованно следил за тем, как распускаются длинные узкие листья в глубокой округлой чаше, как они кружатся и сплетаются друг с другом в медленном колдовском танце. Торопиться было некуда. Мысли также начали замедляться, разум успокаивался после трудного дня. Что ни говори, а с Яниэром они всегда были очень близки и оставались близки и поныне: их связывали нерушимые узы двойного совершенствования. Не так уж много людей за всю долгую жизнь его светлости мессира Элирия Лестера Лара могли похвастаться этим.