— Не так все просто, душа моя. — Элирий развел руками. — Я хочу узнать, что стало бы в том случае, если бы я остался жив. Нашелся бы другой способ остановить черный мор, кроме великой искупительной жертвы? Или же она была необходима для благополучия народов Материка?

Яниэр удрученно покачал головой.

— Прошу вас, мессир, откажитесь от этой рискованной затеи, — взмолился он. — Я никогда не открывал подобные порталы и не подозреваю, чем это может грозить. Я не имею права рисковать вашей драгоценной жизнью. Это путешествие в неизвестность. Откуда можем мы знать, насколько изменился мир без великой искупительной жертвы и что ждет вас там? И как сможете вы вернуться назад?

— Не беспокойся об этом, душа моя. — Элирий отмахнулся, начиная терять терпение. — Вернуться назад очень просто. Решившийся на такое путешествие не должен забывать, что несбывшейся реальности на самом деле нет. Это лишь иллюзия, один из вариантов иного развития событий. В этом кроется великая свобода и одновременно великая опасность: нельзя позволить душе поверить в происходящее там. Нельзя забывать, откуда пришел, — иначе можно потерять дорогу назад и остаться в несбывшейся реальности навсегда.

— Прошу прощения, мессир, но после ваших объяснений это все еще звучит очень и очень опасно…

— Довольно. — Элирий нахмурился и сделал раздраженный жест рукой. — Я научу тебя, как открыть тонкий портал между нашей реальностью и иной. Как я вернусь — не твоя забота. Не забывай, что я мастер иллюзий, и нет никого, кто справился бы с этим лучше меня. Достаточно перестать верить в иллюзию, и она развеется, а дух вернется в свое тело.

Яниэр смотрел на него очень встревоженно, но, правильно истолковав раздражение наставника, больше не осмелился возражать: повторяться Красный Феникс не любил. А Первый ученик хорошо знал, где проходит черта, которую нельзя пересекать.

— Я неотступно буду рядом с вами, мессир, и постараюсь помочь, если что-то пойдет не так, — просто сказал Яниэр, когда Элирий в подробностях объяснил, как следует открывать тонкий портал.

— Сыграй мне, душа моя, — не обращая внимания на сквозившее в голосе Первого ученика беспокойство, ласково попросил Элирий.

В конце концов, эта навязчивая опека уже переходит всякие границы. Видимо, новое тело наставника смущает учеников, и подсознательно они воспринимают его как неопытного, беспомощного юнца, как младшего. Но он знает об иллюзиях больше них двоих, вместе взятых. Он помнит, как важно не увериться в их истинности, иначе дух будет пойман и заточен в несбывшейся реальности до скончания дней.

Все будет в порядке.

Кифара Крыло Журавля, знаменитое духовное оружие Белого жреца, всегда находилась при нем. Рождаемая легендарным инструментом магическая белая музыка была способна не только убивать и упокоивать мертвых, она была способна на многое.

— Да, Учитель. Я приступаю.

Красный Феникс глубоко вдохнул, приготовившись слушать. Яниэр начал играть мелодию, которой его только что научили. Музыка легендарной кифары смерти звучала мирно и покойно. Где-то снаружи, в ожившем храмовом дворике лепестки одинокой вишни летели по ветру, ярко-красными росчерками таяли в ослепительной синеве небес. Вдруг отчаянно захотелось высоких и сильных нот, способных подняться над земным миром, способных вознестись и достигнуть солнца.

Элирию вспомнилось, что в прежние времена Яниэр частенько играл для него, услаждая слух изысканными и восстанавливающими цвет спокойными композициями. Совсем не такова была рождавшаяся сейчас причудливая, необыкновенная мелодия: две абсолютно разные темы, мажорная и минорная, восходящая и нисходящая, звучали в ней одновременно, постоянно чередуясь и рождая раскачивающие реальность диссонансы. За минувшие годы мастерство Первого ученика выросло и стало поистине велико: два разнонаправленных потока вздымались волнами, струились и кипели, неслись навстречу друг другу и разбивались один о другой. Умело сломанная гармония потрясала воображение, завораживала, заставляя вслушиваться в каждый оттенок звука. Музыка обрушилась на него, как хищная птица, и утянула в своих когтях. В ней крылось совершенное несовершенство.

В какой-то миг ноты замедлились и налились необычной тяжестью. Теперь они не летели со струн, повинуясь быстрым движениям пальцев Первого ученика, а едва ползли и, минуя слух, затекали прямо в сердце, сворачивались густой переливчатой ртутью, похожей на жидкое серебро.

Красный Феникс почувствовал, что незаметно для себя впал в полутранс и с каждым мгновением, послушный чужой воле, погружается в него все глубже. Даже не погружается — падает, стремительно падает в разверзшуюся бездну! Реальность расползалась, расходилась по швам. Кроме этого головокружительного падения и магических звуков музыки, доносящихся глуше и глуше, как будто издалека, все прочее перестало существовать. Элирий оказался в темном, девиантном потоке времени, который властно подхватил его, потащил куда-то… все дальше от этого мира.

Мелодия высвобождала душу из тела и увлекала ее в иную реальность. Он уже почти вошел в полный транс, когда Яниэр запел.

Не думал Элирий, что еще раз придется услышать ему смягчающее сердце пленительное пение Первого ученика. Высокий голос Яниэра, нежный и протяжный, звенел как хрустальный колокольчик, заполняя собою все существо Красного Феникса. От этого чистого голоса сердце в его груди распускалось доверчивым цветком, робко выглядывало из своего ледяного кокона. Мощная ментальная защита слабела с каждым мгновением. О небожители! Элирий сам научил Яниэра мелодии и нужному распеву, и теперь сам же был зачарован ими, как простой смертный. Голос Первого ученика вздымался и опадал, словно прохладная океаническая волна, и уносил прочь. Элирий без сожалений оставил это место и последовал за чарующим звуком. Он проник в самое сердце этого голоса, растворился в нем без остатка. Он словно бы схватился за кончик головокружительной спирали, уводящей в иное.