Игнаций переменился в лице и, перестав самодовольно улыбаться, нервно поджал тонкие губы. Что ж, похоже, теперь этот разговор не нравился им обоим. Прекрасно — они наконец достигли полного взаимопонимания.

— Ты не осмелишься, — раздельно произнес Первородный, прежде чем, демонстративно развернувшись на каблуках, удалиться обратно в храм и оставить ее в покое. Надолго ли?

Агния перевела дух и с трудом успокоила отчаянно колотящееся сердце. Рядом с этим человеком она больше не чувствовала себя в безопасности даже в Красной цитадели, самой защищенной крепости Материка. И вряд ли рядом с ним будет в безопасности Учитель…

— Госпожа верховная жрица, что-то случилось? — Попавшиеся на пути Игнация три Красные жрицы взволнованно бросились к Агнии и обступили ее. На обычно бесстрастных лицах отражалась искренняя обеспокоенность: должно быть, тоже почуяли исходящую от Золотой Саламандры угрозу.

— Все в порядке, сестры, — ласково ободрила их Агния, понемногу приходя в себя. Каждая Красная жрица в созданном в Лесах Колыбели ордене и в самом деле была ей как родная: всех их связывало крепкое боевое сестринство, начало которому почти четыре сотни лет назад положила переданная Яниэром священная кровь сердца Учителя. Каждую из девочек Агния когда-то приняла в лоно ордена и воспитала, словно любимую младшую сестру. — Приступим к медитации.

Солнце наконец взошло — и дивно осветило одиноко цветущую вишню. Вопреки всем невзгодам нежно-алые цветы упрямо распускались, обещали новую надежду. Наслаждаясь свежим морским бризом, Агния решительно подняла голову, без страха смотря в грядущее.

Это дерево будет цвести для всех них… оно будет цвести в ее сердце вечно, даже когда закончится весна.

* * *

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон зерновых дождей

Едят лапшу в имбирном соусе. День двадцать девятый от пробуждения Леса Колыбели

*серебряной гуашью*

Яниэр открыл глаза и, грациозным движением поднявшись с постели, первым делом выглянул наружу.

Над Материком медленно и величественно восходило солнце, но здесь, в Лесах Колыбели, от века у него не было власти. Солнечный свет едва пробивался сквозь огромные зеленые кроны и напрочь увязал в молочно-белом тумане.

Вокруг расстилалось необозримое, бескрайнее лесное море. Дрожащий от жары воздух казался мутным от постоянно висящей туманной дымки, особенно густой и плотной во время влажного сезона. Это марево немного напоминало белую пелену, которую он сам установил над Ангу, а теперь и над Бенну. Только здешняя завеса была естественной и не нуждалась в постоянной подпитке энергией.

Они с Учителем переночевали там, где Яниэр всегда останавливался во время своих визитов в Леса Колыбели: на самой окраине, чуть поодаль от основного поселения лианхэ, рядом с небольшим зеленоватым озером и впадающим в него медлительным ручьем. Невозжелавшие не имели домов в традиционном смысле этого слова. Они существовали в полном единении с природой, обустраивая аскетичные, но красивые и удобные жилища в кронах исполинских вековых дерев. За долгие годы эти кроны срослись друг с другом, образовав единый свод. Деревья связывали между собою живые мосты из естественным образом переплетенных длинных воздушных корней. Таким образом, все здесь жили словно бы одной большой коммуной, которая в свою очередь была органичной частью леса. Яниэр привык к другой жизни и любил уединение, а потому почти четыре сотни лет назад ему любезно предложили отдельное древо чуть в стороне от остальных, не соединенное с общими деревьями лианхэ. К облегчению Первого ученика, Учителю тоже понравилось это прелестное уютное место.

Рядом с жилищем Яниэра круглый год изумительно цвела местная разновидность магнолии. Невысокие кустарники прекрасно чувствовали себя в диких условиях и за прошедшие годы распространились далеко вокруг, создав некое природное подобие аллей. Лепестки магнолии меняли оттенки прямо во время цветения, преображаясь от белоснежного до ярко-алого, и хрупкая изменчивая красота цветов радовала глаз. Ручей протекал совсем рядом, даря приятную прохладу, а непрекращающийся монотонный шум воды, к удовлетворению Яниэра, подействовал на Учителя успокаивающе. Накануне вечером наставник быстро заснул и проспал всю ночь. Самому же Яниэру почти не спалось.

Он думал о многом. О загадочных душах Невозжелавших. О том, с какими колоссальными трудностями те сталкивались на протяжении всей своей жизни, но упорно держались, не покидая здешних опасных мест. С первого взгляда Леса Колыбели выглядели очень живописно и красочно, но на деле — пожирали и с удовольствием переваривали все, что не могло защитить себя. Выжить здесь был способен лишь самый безжалостный хищник, так что особенно обольщаться насчет лианхэ не приходилось. Они были замкнутым и вполне миролюбивым народом, никогда не встревавшим в распри на Материке, но в случае необходимости могли яростно сражаться за свое.

И все же в трудные годы они получили неоценимо большую помощь от Невозжелавших. Лианхэ вполне дружелюбно и сострадательно приняли потерявших дом Совершенных, предоставили им кров и бескорыстно снабдили всем необходимым. Пусть в первые годы уживаться мирно и удавалось с большим трудом, все же хорошо, что им удалось остаться в этом жестоком, но прекрасном краю и найти приют под туманной сенью Лесов Колыбели.

Учитель все еще спал, и на волосы его ложились утренние блики. Яниэр не собирался будить наставника. Терпеливо ожидая его пробуждения, Первый ученик задумчиво рассматривал светлый лик великого Красного Феникса. Юный и нежный лик, на котором, хвала небожителям, совсем не отражались теперь тяжелые печати прошлых бед, скорби, тревоги и тоски ушедших времен. Яниэр надеялся, что эти старые шрамы изгладились, исчезли без следа и из пережившей многое души наставника, вновь вернувшейся в мир из небытия. Что она сделалась так же безмятежна и не запятнана скорбью смертного мира, какой была когда-то на Лианоре, в беспечальном краю Вечной Весны.