Конечно, с тех пор многое изменилось. Природные способности Элиара проявились в полной мере, и он стал великим жрецом, получил должность Стратилата, а с нею реальную власть и значительный вес в обществе… но день его рождения по-прежнему никого не интересовал, и даже сам Учитель, вероятно, спустя столько лет уже не помнил о нем.

Такое положение дел устраивало и в какой-то мере даже радовало Красного Волка: церемонные храмовые поздравления и торжества вызывали у него только смутную тоску, неловкость и раздражение.

Сегодня, в очередной день рождения, настроение у Элиара было прескверным с самого утра. Вообще-то он любил ранние осенние дни, еще по-летнему жаркие, но не удушливые… солнечные дни, в которые уже пролилась терпкая нотка первой прохлады… воздух тогда становился прозрачнее, а человеческие эмоции — острее и тоньше. Элиар чувствовал это на себе: он начинал отчетливее воспринимать мир, подмечал и понимал больше обычного. Будто стиралась незримая грань между реальностью и видениями, и в душу проникали странные, пронзительно точные мысли.

Хоть Элиар и любил раннюю осень, собственное появление на свет до сих пор приносило ему крайне мало радости. Кроме того, на сей раз Красного Волка беспокоил не только день рождения. Повод для дурного расположения духа был куда серьезнее: пару дней назад стало известно, что сборщиков дани из Ром-Белиата, не вернувшихся в установленный срок, убили на территории Великих степей.

Случившееся потрясло Элиара до глубины души, предвещая серьезные беды. Хорошо или плохо, в то время Великого Иерофанта не оказалось в Запретном городе, и, проведя в раздумьях несколько мучительных часов, Элиар осмелился принять важное решение самостоятельно. Не дожидаясь возвращения наставника, он отправил в Халдор еще одну группу сборщиков, надеясь, что на родине произошло какое-то чудовищное недоразумение, а не бунт, требующий немедленного вмешательства Карателей.

Великий Иерофант вернулся накануне вечером и пока никак не прокомментировал его вынужденное самоуправство. Как назло, в последнее время отношения с Учителем как раз более-менее наладились, и, дорожа этой хрупкой гармонией, Элиар очень переживал за реакцию наставника. Зная переменчивость настроений Великого Иерофанта, Элиар догадывался, что отданный без согласования приказ может выйти ему боком, а потому, вместо того чтобы проводить день рождения в привычном одиночестве, решился на отчаянный шаг: попросил удостоить его внеплановой аудиенции.

Спустя несколько часов нервного ожидания Учитель соблаговолил принять его в господской башне. В круглой комнате-шкатулке Красный Феникс оказался не один: вдвоем с Яниэром они вели неторопливую беседу камней. Рядом с ними на отдельном столике стояло большое блюдо со сладостями. Судя по сложившемуся на доске однозначному положению, партия, из-за которой Элиару и пришлось ждать так возмутительно долго, уже подходила к финалу. Учитель питал слабость к этой настольной стратегической игре и сейчас, как и всегда, выигрывал. Не требовалось даже подсчитывать очки, чтобы понять это с первого взгляда.

— Я принес вам сливы, мессир.

Элиар приблизился и поставил на стол чашечку с вытянутыми синими плодами, которыми в начале осени любил лакомиться Учитель. Тот молча глянул на принесенные в дар сливы и немедленно вернул внимание на доску.

— Не пожелает ли мессир, закончив партию с Первым учеником, сыграть в беседу камней и со своим Вторым учеником? — В голову Элиара вдруг проникла шальная, сумасбродная, но очень привлекательная на первый взгляд мысль, как бы разрешить неловкую ситуацию со сбором дани в Халдоре, избегнув невыносимо серьезного разговора: холодного и строгого взгляда Учителя, его укоризненного молчания и собственных жалких попыток оправдаться.

— Думаю, волчонок, сделать это сегодня будет… сложно.

Услышав уклончивый ответ, Элиар мысленно усмехнулся. Ну уж нет! Он больше не попадется в эту ловушку двояких смыслов. В простом и однозначном языке кочевников Великих степей слово «сложно» означало «сложно» — не больше и не меньше. Если сделать что-то представляется сложным, это вовсе не значит, что не стоит и пытаться. Напротив, бросить вызов трудностям — занятие, достойное мужчины!

В изысканном же языке Совершенных, которые никогда и ни о чем не говорили прямо, «завтра» было лишь утешительной формой слова «никогда», а «сложно» подразумевало «невозможно». «Сложно» мягко намекало тебе: дальнейшие разговоры и просьбы не имеют смысла; отступи, глупец, и не трать понапрасну время.

Но Элиар не отступил.

— Всего одну партию, ваша светлость, — с невинным видом предложил он. — На желание. Возможно, такое условие вас развлечет.

— На желание? — наконец отвлекшись от доски, Красный Феникс пренебрежительно изогнул бровь. В циановых глазах мелькнула заветная искорка легкого любопытства: Учитель любил, когда его удивляли, любил, когда делали что-то непредсказуемое и необычное, выходящее из ряда вон. Этакое представление могло его заинтересовать! В пока еще слабом интересе Красного Феникса крылся единственный призрачный шанс осуществить задуманное. — Зачем мне играть с тобой на желание, если ты и так выполнишь все, что я прикажу? В твоем предложении нет смысла.