По её слову четверо чёрных синхронно встают. В следующую секунду их тела начинают раскрываться, будто створки раковин. Плечи разламываются, грудь расходится, живот трескается с глухим хрустом. Изнутри зияет полая пустота. Чёрные оболочки качаются.

— Вы станете их содержимым, — весело поясняет Мадам Паутина с мстительным обещанием.

Я смотрю на раскрытые оболочки, на эти полые марионетки, и мгновенно осознаю весь процесс. Сначала «раковина» поглощает пленника. Тот врастает внутрь, растворяется, становится узником передвижной темницы. Его тело запирается в теневой конструкции, и он теряет всё — свободу, волю, собственный голос. Оболочка отравляет мозг, и вскоре он готов делать всё, что прикажет Мадам Паутина.

— А как же предложение стать твоим вожаком? — хмыкаю.

— У тебя был выбор! — гремит рассерженная хищница. — Я — вершина эволюции Горгон, фака! Но ты предпочёл жалкую «третью»!

— Ой, не гони, — не поддаюсь я. — Ты просто хотела уделать Змейку и почесать свое ЧСВ. Никакого вожака тебе не надо.

— Как ты смеешь обвинять меня во лжи?! — задело ее за живое.

— Даня, я всё понимаю, тебе интересно болтать с этой чокнутой, но не пора ли выбираться отсюда? — передаёт Бер в мыслеречь, его ментальный голос дрожит от напряжения.

— Правда, что-то мы засиделись, — отвечаю я вслух, поднимаясь из-за стола. Но замираю, задумавшись. — Кстати… я же обещал награду своим легионерам.

В следующее мгновение во все стороны летят пси-нити. Они пронизывают воздух и касаются голов марионеток-гвардейцев, стоящих вдоль стен по обе стороны зала.

Как только мои нити проникают внутрь, чёрные фигуры падают на колени с глухим шорохом. Мгновенно я убиваю их сознания, стираю то, что осталось от пленных разумов.

— Что ты творишь?! — рычит Мадам Паутина.

Я спокойно констатирую, доставая из теневого портала артефактное зеркало Лорда Тени:

— Я избавил их от мук, Мадам.

Марионетки больше не двигаются. Разумы внутри — освобождены. Безвольные тела больше не связаны с пленниками, и теперь ничто не мешает мне наградить легионеров. С помощью зеркальца подчиняю структуру теневых оболочек, чтобы обрубить их связь с Мадам, и мигом вкачиваю туда своих легионеров. Делаю это не наугад, а строго по списку Воронова, где отмечены те, кто больше всего выделился в битве с Королем-Гоблином.

Мадам Паутина взрывается яростью. Её глаза полыхают, когти изгибаются.

— Как ты смеешь, человечек! Это мои марионетки!

— Уже нет, Мадам, — подмечаю я.

Марионетки обретают новые сознания. Один за другим мои легионеры включаются в реальность.

— Вау, я снова живой! — восклицает Егор Кровник, ошарашенно глядя на свои чёрные руки. — А почему я чёрный?

— Не привередничай, — бурчит Воронов, сжимая кулак и проверяя силу.

Ещё один из вернувшихся — сканер Радист — ощупывает себя, морщит лоб:

— Источники маловаты…

Что правда, то правда: пленники марионеток были слабее настоящих легионеров. Я закидывал своих бойцов в оболочки, ориентируясь на стихийную предрасположенность прежних хозяев — кровника в кровника, воздушника в воздушника. Это позволяло телам лучше принять новых владельцев, меньше сопротивляться. Но раздувать источники этих оболочек, усиливать их до уровня живых сосудов — за гранью возможного, по крайней мере сейчас. Тем не менее, для начала и этого достаточно.

Обернувшись к марионеткам, восклицаю:

— Легион, восстань!

Мадам Паутина крутит змееволосой головой, не веря в происходящее. В её глазах вспыхивает безумие и непонимание.

— Не смей, человек! Они мои! Мои марионетки!

Моя привычка к точности не даёт промолчать.

— Нет, Мадам. Были твоими.

Только сейчас встаю из-за стола и произношу ровно:

— Спасибо за ужин. Но мы пойдём.

И в завершение я вызываю Голод Тьмы. Четыре марионетки, что сидели рядом с Мадам Паутиной, мгновенно накрывает густое чёрное облако. Оно хлещет их, затягивает внутрь, и под гулкий металлический скрежет пустые «раковины» перемалывает и пережёвывает, словно ломкий хлам.

— НЕТ! ФАКА, НЕТ! — взвизгивает Мадам Паутина, подпрыгивая на месте. — Я РАЗОРВУ ТЕБЯ! ТЕБЕ НЕ ЖИТЬ!.. АУ-И-ИИ…!

На Мадам налетает Змейка, сбивая её с ног.

— НЕ РРРРЫЧИ НА МАЕГГГО МАЗАКА-А! ФАКАК! — гремит моя хищница.

«Эх, моя хорошая, — думаю я. — Ну куда ты лезешь?»

Две Горгоны — третьей и четвёртой формации — сливаются в один клубок, и их схватка оборачивается ослепительным вихрем когтей, хвостов и яростных ударов. В воздухе свистят взмахи, разлетаются куски чешуи, гулкий треск эхом прокатывается по залу.