Оборотень был быстрее меня, и я со злостью видел, как расстояние между нами начинает увеличиваться. На небе не было ни облачка, и луна хорошо освещала дорогу, по которой нёсся подозреваемый, так что мне было его прекрасно видно. Он ещё больше увеличил скорость и практически сразу запнулся. Его шаг сбился, и я налетел на него, сбивая с ног. Вскочив, я пнул его в область печени и, выхватив пистолет, снял его с предохранителя.

— Имя! — прохрипел я, вытирая свободной рукой пересохшие губы и стараясь выровнять дыхание.

— Моё имя ничего тебе не даст, — оборотень зло оскалился, и я увидел, что его клыки начали удлиняться. Твою мать! Быстрее, Андрюша, иначе всё это было зря.

— В пистолете серебро. Не будешь сотрудничать, я тебя им нашпигую, и поверь, только последняя пуля окажется в сердце, — быстро проговорил я, передёргивая затвор, чтобы мои слова были не просто словами. — Ты решил довести до конца нападение на Ирину Князеву?

— За девку платили много, так что да, — он снова оскалился. — Я не знаю, как её зовут, мне всё равно. У меня есть перчатка, так что запах я узнаю. Он, кстати, хороший, приятный. Девочка, похоже, свеженькая, чистенькая… — и он заржал.

— Ты её убить должен? — спросил я, но тут тело оборотня выгнулось, и он застонал. Но трансформации пока не происходило, лишь её первичные признаки, если судить по тем картинкам, которыми изобиловали книги про оборотней в библиотеке замка.

— Зачем кому-то убивать её? — простонал оборотень. — Вышков сказал, что нужно её покусать. Задание странное, так что без обычного тайника передавалось, чтобы никто ничего не перепутал. Нужно было именно покусать, но чтобы девчонка выжила. Чтобы она к следующему полнолунию обратилась. Видимо кого-то на экзотику потянуло, оборотня захотелось в свою постель затащить.

И тут я совершил глупость — подошёл слишком близко, чтобы расслышать, о чём он говорит. Оборотень изловчился и ударил ногой. Пистолет полетел в одну сторону, а я сам — в другую. Как бы ни пытался сгруппироваться, но всё-таки стукнулся головой о дерево и несколько секунд не мог подняться на ноги.

Когда же мне это удалось, то трансформация уже произошла, и теперь напротив меня стоял оборотень в полноценной звериной форме. С клыков капала слюна, в жёлтых глазах горела ненависть ко всему живому. Пистолет лежал чуть в стороне от дороги, я его прекрасно видел, и так же прекрасно понимал, что не успею до него дотянуться.

Волк присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Ну всё, Андрюша, похоже, твои приключения в новом для тебя мире на этом и закончились. Додумать я не успел. Волк взвился в прыжке, но сбоку на него налетело тело крепкого мужчины, сбивая с траектории полёта. Я успел заметить только горящие жёлтым светом глаза, и клубок из двух тел покатился по дороге. Бергеру удалось выбраться из озера, и он пришёл ко мне на помощь.

— Ну что стоишь, помоги ему, он же не вывезет! — истошный вопль в голове вывел меня из оцепенения, в которое я погрузился, когда оборотень прыгнул.

Я метнулся к пистолету, клубок из тел тем временем выкатился снова на дорогу и на мгновение распался, и я выстрелил. Раздался визг раненой твари. Оборотень рухнул на землю и попытался ползти, но я подошёл к нему и снова выстрелил, на этот раз прямо в сердце.

— Так ты никаких пуль не напасёшься, Андрюша, — проворчал Савелий, выходя из-за дерева. — Что у тебя за привычка на каждую облезлую шавку две пули тратить?

— Шавку? — послышался голос Бергера. — Он сказал «шавку»? Ой, я что же слышу кота?

Мы с Савелием смотрели на прихрамывающего Сергея, подходящего к нам. Его рубаха превратилась в клочья, на груди виднелись длинные царапины, и ещё одна, наиболее глубокая, была на бедре. Штанина разорвана и пропитана кровью, но, вроде бы, сильного кровотечения не видно.

— Ты как, живой? — спросил я, ставя пистолет на предохранитель и убирая его в кобуру.

— Ничего, заживёт, и не такое выдерживал, — махнул рукой Бергер. — Ты мне ответь только на один вопрос, я слышу твоего кота?

— Этот кот, между прочим, Хранитель четвёртого Блуждающего замка, — весьма пафосно произнёс Савелий, а потом подпрыгнул. — Что?! Этот оборотень меня слышит? Так, это что же получается, оборотни в полнолуние могут меня слышать? А может быть, они на меня постоянно нападали не потому, что котиков не любят, а потому, что чувствовали себя оскорблёнными? Вот же свиньи чувствительные, — принялся бормотать кот, а мы с Бергером молча смотрели на него, не решаясь перебить. Хотя кто является свиньёй, это ещё нужно было уточнить. Наконец, мне надоело слушать бубнёж кота, и я повернулся к Сергею.