— Ура! — Сэша тут же крутанулась на месте. — Теперь можно купаться?

— Можно, — я кивнул.

Она рванула к воде.

— Стой! — заорал я вдогонку. — Круг забыла, дурёха!

— Ой! Точно! Волк, а дай деньги на круг?

— У тебя есть пульт. В сумке. Чёрная штука, — процедил я.

— Схожу с ней, — сказала Шондра с новым тяжёлым вздохом.

Я благодарно кивнул.

Но внимание кошки уже переключилось на Ди-Ди. Блондинка начала опекать механика, пытаясь намазать её солнцезащитным кремом и запрещая заходить в воду «пока животик не привыкнет к солнышку».

И наконец, когда я думал, что видел уже всё, из кабинки вышла Кармилла. Это был не выход, а явление. Чёрно-красное бикини облегало её фигуру так, будто сшито специально, чтобы сводить с ума. Длинные белые волосы ниспадали на смуглую кожу и трепетали на ветру, а красные глаза светились хищным блеском.

— Ну что, капитан, — она медленно провела рукой по бедру. — Как я выгляжу?

— Как всегда — опасно.

— О, это комплимент?

— Это констатация факта.

Она рассмеялась и окинула взглядом Лексу, которая тут же напряглась.

— Синичка, какой милый, практичный купальник, — промурлыкала Кармилла. — Очень… функциональный. Наверное, в таком удобно гоняться за преступниками по пляжу.

— А с твоего, видимо, ценник отвалился. Как же будешь искать покупателей для всех этих прекрасных форм? — скривилась Лекса, не оставшись в долгу.

Кармилла лишь усмехнулась.

— Моё внимание принадлежит лишь богу, — она отвесила мне воздушный поцелуй.

Лекса фыркнула.

Я смотрел на них на всех.

Весёлая Ди-Ди. Раздражённая Лекса. Скромная Шондра. Идеальная Вайлет. Загадочная Роза. Провоцирующая Кармилла. И ходячий комок хаоса по имени Сэша.

Каждая уникальна. Каждая — шедевр по-своему. Каждая — отдельная головная боль. Глядя на эту невозможную, сумасшедшую компанию на фоне лазурного моря, я понял, что, чёрт возьми, люблю их всех. Каждую.

Даже эту хвостатую заразу… которую очень хочется прибить, но, блин, жалко!

— Ди-Ди, не бегай! — кричала Сэша, пытаясь догнать механика, которая просто шла к воде. — Тебе вредно так быстро передвигаться! Ты можешь споткнуться! Это плохо для… коленки обдерёшь, если споткнёшься!

Рыжая остановилась, закрыла глаза, сделала глубокий вдох и издала долгий, мученический стон, который все на пляже услышали даже сквозь шум прибоя.

Да, наш отдых определённо идёт по плану.

Я всё ещё сидел на камне. Кармилла подошла ко мне. Наклонилась, и её губы почти коснулись моего уха.

— Когда-нибудь ты сдашься мне, капитан.

— Не сегодня.

Она усмехнулась и пошла к шезлонгам, специально покачивая бёдрами.

Я вздохнул.

Чёрт… а ведь этот день ещё только начинается.

Выйдя из прохладной, кондиционированной утробы гипермаркета, Змей ощутил себя, будто шагнул прямо в доменную печь.

Жар ударил по нему физически, как волна расплавленного металла.

Внутри костюма аллигота мгновенно стало невыносимо душно.

Он не вспотел. Рептилии не потеют.

Ощущение оказалось гораздо хуже. Жар проникал сквозь толстую ткань костюма, сквозь его собственную чешую, впитываясь прямо в кровь. И та густела, превращаясь в горячий, вязкий сироп прямо в жилах.

Мозг, привыкший к прохладе и тени, начал работать медленнее, словно его запекали в духовке. Каждый шаг по раскалённому песку отдавался тупой болью в перегретых ступнях.

Костюм превратился в личный, портативный ад, и Змей нёс его на себе вместе с подносом, на котором теперь красовались не колбаски.

«Аллиготскую Радость» он сожрал сам, хотя колбаса оказалась подтухшей.

Голод хищника взял своё.

Вместо неё он купил в кондитерском отделе дюжину самых привлекательных пирожных — бисквитные корзиночки с розовым кремом и засахаренной вишенкой сверху.

Женщины любят сладкое. Это он знал точно.

В укромном углу туалета для посетителей он аккуратно, кончиком когтя, вскрыл каждое пирожное и добавил в нежный крем щепотку белого порошка. Цианистый калий. Классика. Быстро, эффективно и не оставляет шансов. Теперь его поднос стал не просто рекламным атрибутом. Это был поднос смерти.