— А если преступник целился не в башку, а в пузо? — выдвинул свою версию низкорослый, но плечистый танкист.

— Тогда с этим хуже, пуля могла попасть в землю и мы её вряд ли найдём.

— Я тогда с другой стороны забора гляну, доски толстые, да ещё и прибиты внахлёст, так что пуля могла в них застрять. — С разбегу вскарабкивается Лёха на высокий забор и, спрыгнув с другой стороны, начинает искать пулю.

— Нашёл! — Радостно кричит он, прямо как Архимед, когда ему на голову свалился кирпич.

Я как Архимед прыгать и кричать пока не могу, поэтому просто воспользовался потайным проходом в заборе.

— А что, так можно было? — с удивлением спрашивает Лёха. — Зачем же я тогда через забор прыгал?

— Ну, у ловких свои причуды. Показывай.

— Вот. Доски уже потемнели от времени, а это свежий расщеп, да ещё в нижней прожилине. Побоялся он тебе в голову стрелять. Видать в брюхо метил, или ещё куда. — Проявил дедуктивные способности доктор Лёха.

— Походу так всё и было. Ладно, выковыриваем пулю и валим отсюда, а то на завтрак опоздаем. Не люблю я холодную сечку тёплым чаем запивать. — Заканчиваем мы осмотр места происшествия и возвращаемся в госпиталь, пока остальные ищут диверсантов-парашютистов.

Днём случилось ещё одно происшествие. На работу не вышел бухгалтер-казначей. В своей каморке под лестницей он не ночевал. По месту прописки в городе его тоже не смогли отыскать. Невыход на работу без уважительной причины — косяк конкретный. В то время когда за пять минут опоздания давали 5 лет лагерей, за прогул могли и вышку назначить. Конечно утрирую, но для хромого это залёт (если он ещё жив), поэтому никто шибко не удивился, когда после обеда в госпиталь приехали сотрудники местного НКВД, и не какие-то там менты из УгРо, а самая что ни на есть «кровавая гэбня», как её окрестила дерьмократическая пресса новой России.

К тому времени я уже почистил свой ствол (пока Нина делала мне перевязку), заодно и заинструктировал её до слёз, чтобы лишнего не болтала, утопил гильзы в реке и спрятал улики в надёжном месте. Вальтер тоже пришлось припрятать и выстрогать такой же из куска деревяшки. А то мало ли что, вдруг сдаст кто, что видел у меня пистолет. Вот и предъявлю. Я ж контуженный на всю голову, и про это в истории болезни записано, так что мало ли какой заскок у меня может быть. И это даже не патология, так, издержки профессии. После обеда всех заперли по палатам и начались следственные мероприятия (допросы, избиения, «пытки»), «кровавая гэбня» работала как на конвейере. Кого допросили, обратно уже не возвращались, их отводили в столовую, где они и сидели под присмотром комиссара госпиталя, как потом выяснилось. До нашей палаты добрались часа через два, отконвоировали в главный корпус и, построив в коридоре, рядом с кабинетом главного врача, по одному стали тягать на допрос. Меня же вызвали самым последним из сопалатников и началось.

— С какой целью ты, Доможиров, проник в этот госпиталь? — задал мне первый вопрос молодой пухлый следак, после заполнения анкеты. Хрена себе у него подходики. Мы вроде не друзья, да и свиней я с ним тоже не пас.

— Не проник, а был направлен на излечение после тяжёлого проникающего ранения. — Поправил я следака.

— А у меня вот другие сведения. Так что пиши, где и когда, ты, был завербован немецкой разведкой. — Наехал на меня опер. Это он совсем оборзел, с такими подходами. Ему суке что, настоящих шпионов и диверсантов мало? Решил ещё палку на липовых срубить. А вот хрен ему по всей хитрой морде.

— А с какой целью вы, товарищ оперуполномоченный, пытаетесь подорвать боеспособность Красной Армии, оговаривая честных бойцов и командиров? Может это, Вы, немецкий шпион? — задал я простенький вопрос. Ух, как его перекосило. Сначала он покраснел, потом побелел как полотно, глаз задёргался, морду скособочило.

— Молчать!!! — Рявкнул он так, что аж чернильница, стоящая на столе, подпрыгнула и опрокинулась набок. Следом за ней подорвался со своего места опер, вторично стукнув кулаком по столу. Но этого ему показалось мало и он решил размяться и помахать кулаками. Благо стол оказался широким и тяжёлым, а я ловким, иначе бы точно достал. Зато получилось как в индийском кино. Кулак опера прилетел мне в лицо, и я упал вместе со стулом, да ещё и кувыркнувшись через плечо. Плевать, что не достал на полметра, зато эффектно. Главное вовремя оттолкнуться ногами от стола. Но лучше бы я этого не делал. Так как при попытке подняться, резкая боль под лопаткой отдалась радужным взрывом в голове, и встать на ноги я уже не смог, потеряв сознание…

— Пацюк, ты дебил? Вот нахрена ты его вырубил? А если он коньки тут отбросит, снова отписываться? — Невольно подслушал я разговор двух козлов, когда очнулся. Так что лежу ничком и не дёргаюсь, мотаю на ус полученную информацию.

— Да я даже его не задел, он сам упал. — Оправдывается Пацюк.

— Знаю я твоё — сам упал. В результате инвалид или труп. У нас на него столько материала, что на два трибунала хватит, а ты снова за своё — чистуху выбивать. Кто тебя учил так допросы вести? И зачем ты чернильницу опрокинул, придурок? Сам учухался, так ещё документы залил. — Продолжает читать нотации старший опер.

— Вы и учили, товарищ лейтенант государственной безопасности. — Отмазался Пацюк. — Я же как лучше хотел, да и сексот наш куда-то запропастился, полдня уже не можем найти. — Сдал своего барабана «Хомяк», как я его окрестил, такой же упитанный и толстомордый.

— Да я таких долбоё… — выругался от избытка эмоций крысиный наставник. — Пшёл вон отсюда, идиота кусок, почистись и другими займись, только не бей больше никого. Да, и позови там кого-нибудь из докторишек, пускай этого в чувство приведут. — Отсылает гэбэшный лейтенант своего помощника. — Понарожают уродов, потом майся с ними. — Добавил он, когда дверь закрылась.