Купаться мне не разрешали, во всяком случае, до снятия швов, но гулять по лесу и загорать на пляже не запрещали. Загорать, правда недолго и под контролем, вместе со своей группой или взводом, зато гулять сколько хочешь, лишь бы без нарушения режима и при отсутствии жалоб на плохое самочувствие. Ну а эти контролёрши на пляже. Ухх уж эти контролёрши на пляже. Молоденькие санитарки раздевались, купались и загорали, будоража неокрепшие организмы. Так что какой там зарок, если тут до инфаркта микарда всего ничего. Очень не хватало подсолнечных очков, чтобы делать вид, что ты не пялишься на женское тело, а любуешься пейзажами и натюрмортами. Да и на живот приходилось переворачиваться не просто так. Хорошо хоть с нижним бельём повезло. Госпитальное начальство подсуетилось и где-то раздобыло не обыкновенные калики, а шорты-трусы, дабы ранбольные не смущали своим внешним видом окружающих. Некоторым выздоравливающим повезло, с них уже сняли повязки, и они могли совершать водные процедуры прямо в реке, и не только принимать солнечные ванны, но купаться и плавать.

Так что я спал, ел, ходил на перевязки и процедуры, а также загорал и морально разлагался играя в разные азартные игры, шашки, домино, карты, шахматы, бильярд. Причём на интерес. Мы же не пацаны, чтобы на щелбаны играть. Всё это было хорошо, но из госпиталя нужно было валить как можно быстрее, и встречать врага не с голым торсом, а при полном параде, глядя на него через прицел: винтовки, пулемёта, а лучше пушки. В конце месяца немец начнёт свою операцию «Блау», ударит на стыке двух армий и дойдёт до Воронежа, а дальше покатится до Волги, Кавказа и Сталинграда. К нашим краснолампасникам попал даже приказ о немецком наступлении, но они как обычно всё просрали, понадеявшись на то, что это дезинформация и измотали свои войска в бессмысленных атаках по улучшению позиций на переднем крае, вместо того, чтобы занять жёсткую оборону и построить второй и третий оборонительные рубежи в своём тылу. Харьковская катастрофа так ничему этих мудаков и не научила, хотя мудаки там были свои, а под Воронежем был новый состав широколампасных чудаков на букву мэ.

Но хрен с ними, с чудаками. Плетью обуха не перешибёшь, а каждый полководец, если он не дурак, должен учиться на своих ошибках. Хотя эти ошибки оплачиваются жизнями и кровью своих солдат. Про дураков речи нет, они вообще ни на чём не учатся. А моя задача сейчас вылечиться от ран и укрепить свою расшатанную нервную систему, то бишь расслабиться, иначе постоянное нервное напряжение до добра не доведёт. Если быть постоянно на нервяке, то можно и с катушек слететь. Вот я и расслабляюсь как могу и хочу. Секс, наркотики, рок-н-рол… От этого всего пришлось отказаться, а вот танцы, песни под гитару и гармошку (хоть и не до утра, а только до отбоя), это очень даже хорошо укрепляет нервную систему и организм в целом. Как там у Владимира Семёновича — «Я пил чаёк из блюдца, со спиртиком бывал…» — вот мы и пили не только чаёк. Зная о вреде наркотиков и не желая к ним привыкать, я договорился со своим лечащим врачом о других анальгетиках. Так что сто пятьдесят грамм чистого медицинского спирта мне выписали в качестве анестезии. И я её принимал три раза в день, на завтрак, обед и ужин. Терпеть всё равно приходилось, но было уже не так больно. Со временем нашёлся подход и к медсестричкам, да и местное население нас иногда баловало, заглядывая на вечерние посиделки со своим домашним вином или чем покрепче. А то помню ещё в той, своей прошлой-будущанской жизни, лежал в госпитале, и подкатил ради прикола к процедурной медсестре насчёт спирта. Девчонка тоже прикололась, дала мне пару спиртовых салфеток в упаковке, и сказала — «Можешь хоть всё выпить». Но тогда с выпивкой проблем не было. Магазин находился неподалёку, и с мужиками мы вечерком слегка расслаблялись. С медсёстрами, кстати тоже.

Чтобы отключиться от проблем, и придти в себя, я старался всегда быть на позитиве, вне зависимости от того, что там у меня на душе. Отвешивал комплименты всем медработникам женского пола, не взирая на возраст и звания. Ясен перец с умом. Если с молоденькими медсестричками можно было пошутить на грани фола, то с лечащими врачами я таких вольностей старался не допускать, ну и с бабульками санитарками говорил уважительно…

— Вот спасибо, Солнышко. Да дай тебе Бог доброго здоровья, счастья, талану, мужика работящего да не пьющего… — Благодарил я массажистку Верочку, поднявшись с массажного стола, после очередной процедуры.

— Да где же их взять-то, непьющих? — как обычно отмахивалась от меня Верочка.

— А я? А как же я? Ведь я самый работящий из всех непьющих и самый непьющий из всех работящих. Пойдёшь за меня? — шутил я дальше, немного смущая дивчину, так как в просторной комнате мы были не одни.

— Ой ли, непьющий? — стрельнув в меня глазками, спрашивает Верочка. — А кто у нашей старшей медсестры всё время спирт клянчит?

— Так тож не для сэбя, а на общее благо. — Отмазываюсь я. — Тем более эту микстуру мне врачи прописали, но сегодня у меня ни в одном глазу. Могу даже дыхнуть.

— Ну и дыхните, товарищ старший сержант. Проверим, какой вы непьющий. — Приблизилась ко мне Вера, чуть отвернув голову с непослушным локоном русых волос, выбивающимся из под косынки.

Сама же подставилась. И кто ей после этого злобный папа Карло? Поэтому без зазрения совести обнимаю её за талию и целую в румяную щёчку, погладив по попке.

— Спасибо, красотуля, завтра увидимся. — Успеваю ретироваться я, пока дивчина пребывает в лёгком смущении, или делает вид, что пребывает.

Дальше иду на перевязку. Сегодня обещали снять швы, так что день-два и можно будет купаться, а не просто загорать и бродить по колено в воде. А ещё у меня была идея, наловить членистоногих и попить пива с раками. С раками проблем не было, в чистой проточной воде реки Воронеж, они водились. Была только одна проблема. Где достать пива? Самоварочного я не хотел, но очень хотелось попробовать того, настоящего «Жигулёвского» пива прямо из бочки, или хотя бы из трёхлитровой банки, где-нибудь на пустыре, за забором. Но лучше на пляже с девушками и раками. Кстати, не мешало бы и свежей рыбки наловить. И хотя брат Митька не помирает, но от ушицы я бы и сам не отказался. И не какого-нибудь там рыбного супа, а настоящей, приготовленной на костре, да ещё с дымком. А то живём у реки, а жрём эту опостылевшую всем сечку. Явно кто-то из чмошников на свой карман мутит, не мешало бы ревизию в этом хозяйстве навести. Хотя папиросы и спички выдают по норме, масло тоже бывает (иногда сливочное), а чаще растительное в каше, как всегда размечтался я, отключаясь во время перевязки. Так боль почти не чувствовалась, да и привык я к ней, почти.

— Ну вот и всё. Сейчас только зелёнкой помажу и клейким пластырем залеплю. — Закончив вытаскивать из меня нитки, доложилась хирургическая медсестра — Ниночка.

— Э-э. Не надо меня зелёнкой мазать. — Задумал я очередную афёру, так как в процедурной мы были наедине.

— Это почему это не надо? Очень даже надо. А то инфекцию можно занести. А там и сепсис начнётся. — Начала настаивать на своём серьёзная Нина.

— Ну тогда хотя бы ватку смени. — Вздохнув, соглашаюсь я.

— А почему я должна ватку менять? — всё ещё не поняла, в чём подвох, медсестричка.

— Ну, ты же меня сегодня не первого мажешь, вдруг от кого инфекцию занесёшь, а там и сепсис пойдёт…

— Ох и дубина, ты, стоеросовая, — легонько тюкнув меня по затылку, прыснула Нина. — Да если хочешь знать, я после каждого ранбольного инструмент дезинфицирую, а этой ваты у меня завались. — Разошлась она.

— Ладно, мажь, — соглашаюсь я, — а я тебе пока про один интересный случай расскажу.

"В одну городскую больницу Воронежа, приезжает значится комиссия из облздравотдела. Всё проверяют, ходят с умным видом по палатам, расспрашивают больных. Дошла очередь и до четвёртой палаты инфекционного отделения где лежали несколько мужиков. Опрос начинают с первого от входных дверей больного.