— Старший сержант! — Поправляю его я, положив руку на открытую кобуру с люгером. — Ловим дезертиров и диверсантов. — Отхожу я на шаг назад, давая возможность танкисту спуститься с подножки.

— Вот, возьмите. — Сникнув, протягивает он мне свою командирскую книжку. Полистав документ и проверив наличие ржавчины от скрепок, начинаю задавать вопросы товарищу Матвееву.

— Куда следуете?

— В город Воронеж.

— Цель поездки?

— Вообще-то это военная тайна. — Ерепенится воентехник.

— Я же не просто так спрашиваю, а хочу знать, вы просто так драпаете или по приказу свыше. — Слегка наезжаю на него я. — Что везёте? Предъявите накладные на груз.

— Порожняком едем. Соляру хочу в городе отыскать. Технику заправить. — Перестаёт ершиться танкист.

— А вот с этого места подробней. Что за техника? Где? — Окатывает меня холодным потом от предчувствия возможной удачи.

— Наткнулся на брошенный на дороге танк, попробовал завести, в баках пусто. Оставил одного бойца на охране и поехал искать горючку.

— Сомневаюсь я, что вы что-то найдёте в городе. Да и ехать до него вы будете часов пять. — Предупреждаю я Матвеева.

— Почему пять? До моста же недалеко. — Удивляется он.

— Затор на дорогах, пробки, особенно на подъезде к переправе. Да и самолёты немецкие житья не дают, бомбят. — Объясняю я возможные причины задержки.

— И что тогда делать? Как поступить с танком? — вопросительно смотрит он на меня с тревогой в глазах.

— Скажите водителю, чтобы укрыл машину где-нибудь неподалёку. Вон там есть удобная балочка, — показываю я рукой направление. — Метров двести отсюда. А вы оставайтесь здесь, товарищ воентехник второго ранга, отойдите чуть в сторону, чтобы не загораживать сектор обстрела нашему снайперу и высматривайте машины с бочками.

Пропустив пару санитарных автомашин с тяжелоранеными практически без досмотра, ну как без досмотра, пока я беседовал с сопровождающими санитарными инструкторшами, отведя их в сторону от машины, откуда они едут и нет ли среди «трёхсотых» самострелов и других подозрительных личностей, мои бойцы буквально обнюхивали кузова машин. Причём в самом прямом смысле. Да, запах лекарств присутствовал, но его начисто перебивали другие ароматы: крови, мочи, кала и гноя, что чувствовалось даже на расстоянии, тем более лёгкий ветерок дул как раз в нужную сторону. Принюхивался я и к самим медсестричкам, причём во всех смыслах, задавая вопросы на профессиональную тему, всё-таки в госпиталях я лежал не один раз. Эти отвечали чисто на автомате, не задумываясь ни на секунду. Машины отпускал только по знаку одного из досматривающих бойцов, что в кузове «чисто». Да, настоящие диверсы могут даже окровавленными бинтами обмотаться, обрызгать себя лекарствами, и даже обмочиться для особого антуража, — но чтобы обосраться и загноиться? Это вряд ли.

Ещё один грузовик, со снарядами для 76-мм дивизионных орудий прячем в той же балке, что и газон воентехника. Водила оказался в машине один, и просто не нашёл артиллерийскую батарею на прежнем месте, поэтому поехал искать её почему-то в тылу, так что отправляю его для дальнейших разборок к старшему лейтенанту, а нам некогда, мы здесь практически на конвейере.

Вот и сейчас, увидев, неспешно подъезжающую к нам гужевую повозку, освобождаю я зону досмотра от очередной санитарной машины, отправив её в сопровождении Сашки на временную стоянку возле дороги, чтобы напоить раненых и обеспечить их запасом воды. Хрен знает, сколько им ещё придётся ехать до госпиталя, а на такой жаре (время приближалось к полудню), пить хочется постоянно, так что чистая родниковая вода — это жизнь.

В телеге с немудрёным скарбом ехало всего три человека, и управлял ею фактурный представитель избранного богом народа. Остановив взмахом руки этот транспорт, подхожу ближе к телеге, с которой слезает пожилой еврей и вопросительно смотрит на меня.

— Куда следуем, уважаемый? — осведомляюсь я.

— Мы эвакуюгуемся в город Вогонеж. — Отвечает он мне с характерным акцентом.

— Правильно делаете, но в город вам лучше не ехать. — Сразу предупреждаю я.

— Это почему же, товагищ командир? — интересуется он подробностями.

— Значит голову от селёдки вы не едите, выбрасываете. — Вспоминаю я анекдот из своего времени, хотя может он и в этом в ходу.

— Таки да, выбгасываю. А какое отношение…

— А зря. — Прерываю я старого еврея на полуслове. — Селёдочная голова очень способствует работе головного мозга и добавляет сообразительности.

— К чему вы клоните, товагищ командир? — заинтересованно уставился он на меня, склонив голову набок.

— А я это всё к тому, что лучше переправиться через одну реку в одном месте, чем через две в разных. Так что разворачивай-ка папаша оглобли и езжай на паромную переправу в Гремячьем. — Советую я.

— Сагочка, ты слышишь, товагищ военный пгедлагает нам не ехать в город, и я с ним таки согласен. — Советуется он с женой.

— А как же Изя? — спрашивает у него немолодая красивая, но уже увядшая женщина с проседью в цвета воронового крыла волосах.

— Но у нас годня в Вогонеже. Как с этим быть? — снова спрашивает старый еврей.

— Ваша родня скорее всего давно уже за рекой Воронеж, если конечно жива. Город страшно бомбят, особенно на подъезде к мостам, так что встретитесь там, за Доном. — Машу я рукой в восточном направлении.