— Сагочка, ты не пготив, если мы попговедаем дядю Яшу? Мы ведь давно у него не были. — Снова обращается он к жене.

— Мойша, а ты думаешь, он будет таки нам рад, после того как ты занял у него столько денег и забыл отдать? — спрашивает у него Сара.

— А мы пообещаем ему, что пригласим на свадьбу нашей любимой Софочки. — Настаивает Мойша.

— А мы собираемся его приглашать? — интересуется Сара.

— Но ведь обещать, не значит жениться. — Отвечает ей хитрый еврей.

— Ваша фамилия случайно не Шнайдерман? — прерываю я этот интересный диалог, заметив среди вещей, лежащих в телеге, швейную машинку имени товарища Зингера.

— Да, Шнайдерман. А как вы догадались? — чисто по-еврейски отвечает мне Мойша.

— Это неважно. Вам сейчас нужно скорее торопиться на переправу, пока немецкие самолёты не налетели. — Подгоняю я это семейство.

— И правда Сарочка, поедем уже к дяде Яше. Спасибо вам товарищ командир. — Без всякого картавства поблагодарил меня старый еврей, взяв под уздцы лошадь, и разворачивая телегу.

Подмигнув симпатичной чёрноволосой кудрявой Софочке, девушке лет семнадцати, ничуть не похожей на своего дедушку даже носом, которая строила мне глазки, сидя на задке повозки, я посылаю ей воздушный поцелуй и машу рукой, приготовившись встретить очередной грузовик, натужно взбирающийся на высоту. Саму машину ещё не было видно, она за бугром. Зато хорошо слышно как водила насилует двигатель, а также скрежет коробки переключения скоростей. Машина явно гружёная, и остановить её просто жизненно необходимо. Разворачиваюсь лицом в сторону высоты и, помахав для привлечения внимания правой рукой над головой и показав два пальца, делаю приглашающий жест. Надеюсь поймут, что мне нужны ещё люди. С оборудованием НП закончено, большая часть личного состава уже пообедала, так что свободные бойцы есть. Ага, сначала слышу, а затем вижу, как после команды старшего лейтенанта два человека бегут в нашу сторону. Это и будет досмотровая группа. Моя же задача разбираться с документами и старшими машин.

«Захар» и бойцы добрались до нашего контрольно-пропускного пункта практически одновременно, но всё внимание я уделяю остановке грузовика. Некогда мне сейчас разводить политесы и выслушивать доклады о прибытии поезда. ЗИС-5 разогнался с горки и несмотря на требование остановиться, водила начал тормозить только после моего предупредительного выстрела в воздух. Видимо всё же дошло, что никто здесь не шутит. Так что действуем жёстко. Артиллеристы вытаскивают из-за баранки водилу и валят его мордой в землю, ну а моя группа разбирается с пассажиром, действуя не менее жёстко. После ошибки со Швондером, нагоняй от меня получили все, так что никаких соплей, извиняться будем потом, как-нибудь, если придётся. Воентехник даже открыл рот от изумления, увидев наши методы. А потом также быстро закрыл, видимо вспомнив, как корректно с ним обошлись по сравнению с этими потерпевшими.

Обыскав задержанных и вытащив из кобуры старшины-интенданта наган, одновременно досмотрев и кабину, приступаем к допросу, разведя их в разные стороны.

— Служба охраны тыла, старший сержант Доможиров. — Представляюсь я прислонённому к переднему колесу старшине, чтобы он не обделался тяжёлым испугом раньше времени. — Куда следуете? И почему не остановились для проверки? — листаю я его красноармейскую книжку, вытащенную из кармана гимнастёрки.

— Мы думали, что это диверсанты. — Проглотив комок в горле, отвечает он мне.

— На утрись. — Протягиваю я ему его же носовой платок. — Думать надо головой, а не жопой. Так что не взыщи, мы как раз диверсантов и ловим. Что в бочках?

— Соляра. — Потупленно глядя на меня, отвечает он.

— Где взяли? — Продолжаю интересоваться я.

— На складе ГСМ. — Коротко отвечает старшина.

— Где находится склад?

— Это военная тайна. — Решил повалять ваньку интендант.

— Куда везёте сейчас? Документы на груз есть? Сколько и чего ты украл? — сыплю я вопросами как из пулемёта.

— Да какие документы? Разбомбили немцы тот склад. — Возмущается кручёный хохол.

— А раз нет документов, значит ты мародёр и расхититель социалистической собственности. И тебя по законам военного времени можно без суда и следствия расстрелять. Хотя не можно, а нужно! — Спокойно рассуждаю я, акцентировав внимание только на крайней фразе.

— Но как же…

— Колись пархатый! Где соляру украл?! Продать гнида хотел?!! В деревню вместо керосина впарить?!!! — Гружу я по полной старшину, рубленными фразами, повышая децибелы с каждой из них, пока он не оклемался от шока.

— А что же тогда, немцу всё оставлять? Местные всё равно всё растащат. — Оправдывается старшина. А вот тут он конкретно попал.

— Какие немцы? Ты что это, гад, клевещешь на нашу Красную Армию! Когда наши бойцы бьются до последней возможности с ненавистным врагом, ты, тварь, гешефты в тылу устраиваешь! Решил соляру на горилку и сало поменять! Говори, падла! Где склад? Пока местные всё не растащили. — Не снижаю я оборотов, параллельно взводя курок на револьвере старшины Приходько, и приставив ствол к его лбу.

— Да, да. Я всё покажу, только не убивайте. — Пустил сопли и слёзы испуганный чмошник.

— Мараться об тебя неохота, так что трибунал тобою займётся. Водила твой в курсе, где находится склад? — убираю я наган от головы хохла, сняв его с боевого взвода.

— Д-да, он х-хорошо з-знает д-дорогу. — Зазаикался вдруг старшина.

— Про делишки твои он в курсе? — припечатываю я его взглядом.

— Н-нет. — Энергично закрутил в ответ головой интендант, размазывая по лицу сопливые слёзы.