— Огонь!

Деревенскую улицу сразу заволокло дымом от разрывов. Ещё половиню вилку, смещая наводку ближе к околице.

— Прицел пять тридцать пять. Восемь снарядов, беглым. Орудие!

— Огонь!

— Прицел пять двадцать, правее ноль три, восемь снарядов пять секунд выстрел. Огонь.

А вот теперь пора и честь знать. Нашу позицию наверняка уже засекли. Поэтому, когда последняя мина вылетает из ствола, командую.

— Стой.

— Отбой. Миномёт на повозку, меняем огневую позицию.

Пока бойцы собирают пожитки, в последний раз окидываю взглядом поле боя. Восьмисантиметровые немецкие мины продолжают прочёсывать выступ и опушку леса к западу от деревни, чередуя шквальные налёты с огнём на запрещение. Но там целая батарея, так что один взвод вполне может перенацелить свои орудия на нас, по дальности вполне достанут. Надеюсь, атаку партизан немцы сорвали, как и мы их. Так что отскочим к перекрёстку, дождёмся Пашку с разведчиками и двинем на соединение с основными силами.

— Вот же б…дь, — хлопаю я себя по лбу, когда мы погрузили миномёт на сани. — А кто же разведку предупредит, где нас искать? Сейчас они пойдут по опушке, и как раз нарвутся на очередной налёт.

— Гриша, на тебя вся надежда. — Обращаюсь я к пацану. — Дуй вдоль опушки. Встретишь разведчиков, приведёшь их прямо на перекрёсток или выведешь на дорогу и уже по ней дойдёте. Понял?

— Да.

— Близко к краю леса не приближайся, можешь под миномётный обстрел попасть. Давай парень, беги. — Напутствую я связнюка, под приближающийся свист пристрелочной мины.

Вовремя мы подсуетились. Пристрелка началась как раз по тому месту, где находилась огневая. Была бы связь, можно бы было установить миномёт дальше от опушки, тогда хрен бы нас обнаружили, но взять с собой катушку и пару аппаратов не догадались, так что приходится выкручиваться. Я думал об этом, но посчитал, что на взвод полицаев нам будет достаточно сил и средств. Ничего, в следующий раз будем умнее. А пока чешем во все лопатки вдоль по дороге, попасть под случайный перелёт желания нет абсолютно.

Миномёт устанавливаем прямо на перекрёстке к левой обочине дороги. Ориентируясь на разрывы немецких мин, у правой обочины выставляем специальную веху для наводки миномёта в направлении деревни, так как стрелять будем с закрытой позиции и по площадям. Но это позже. А пока я произвожу необходимые вычисления, сверяясь с картой и компасом, остальные заняли круговую оборону вокруг огневой позиции. Ждём разведчиков, «целуемся», даём звиздюлей фрицам и сваливаем.

Ждать пришлось недолго, через пять минут слышим шуршание валенок на дорожке идущей с запада, а когда проявляются неясные очертания людей, Федя предупреждает.

— Стой. Кто идёт?

— Разведка. — Доносится оттуда. Для окончательного опознания, задаю неожиданный вопрос.

— Пашка, а как звали ту бабу, из-за которой ты всю вчерашнюю ночь в кутузке парился?

— Клавка Помидориха. — После небольшой паузы, слышу я Пашкин голос.

— Проходи.

— Ты что, Паш, имя своей дамы сердца забыл? — спрашиваю я, у идущего в голове колонны разведчика.

— Да я его и не знал толком. — Отвечает мне он под смешки и подтрунивания, идущих за ним бойцов.

— Все живы? — Задаю я главный вопрос.

— Одного потеряли. — Показывает Климов на самодельные носилки в центре колонны.

— Ранен?

— Убит.

— Где?

— Ещё на опушке. Шальная пуля, прямо в голову.

— Хвоста не привёл?

— Нет. Свой хвост фрицы сами себе отсекли, когда из миномётов фигачить начали. Мы тогда сразу в одну сторону сиганули, гансы в другую.

— Ясно. Своего хороните здесь, запасайтесь боеприпасами, гранат побольше. Пять минут на всё.

— А как же… — Начинает Клим.

— Нам о живых думать надо, Паш. — Перебиваю я его. — А ещё партизан из задницы вытаскивать. Всё, время пошло, встретимся вот здесь. — Показываю я ему место на карте. — Займёте оборону на просеке, дождётесь комиссара со взводом, отсекёте от них хвост.

— Гриша. — Зову я паренька.

— Я здесь.

— Проводишь разведку до места.

— Федотов!

— Я. Ваше приказание выполнено, товарищ командир. — Докладывает мне он.

— Вижу. Остаёшься с нами. Прикроешь.