— Убьём барона?

— Мы? Нет, конечно, — главный засмеялся, — Его убьёт пермская герцогиня. С помощью чёрной волшбы, как было и в Твери, где погибли все Грецкие.

Другие двое тоже усмехнулись.

— Придерживаемся того же плана?

— Да. Потерявшая княжеский титул сумасшедшая сестра убивает всех, чтобы остаться единственной наследницей.

— А как быть с Грецким?

— Ему всё равно придётся умереть, — главный усмехнулся, — Потому что его жизнь — мучение. Эльфийская кровь, запятнанная орочью мерзостью, всегда молит о смерти. Неужели ты не слышал её мольбы, брат, когда говорил с Грецким?

Левый кивнул, а главный продолжил, чувствуя упоение своей речью:

— Его смерть будет назиданием. Потому что грех отступничества смывается не только кровью отступника, но и всех, кто ему дорог.

— А что княжна Ростовская?

— Воевода умён и бережно хранит её, — главный сплюнул от досады, — Наглый орк смеётся над нами! Она до сих пор не подозревает, что её пытаются убить, а когда нет страха, наша волшба бесполезна.

— Но метка работает. Её тянет к изменённым, и она тянется к ним. Рано или поздно Ростовская умрёт, это неизбежно, — сказал правый.

— Воля чистокровных всегда непреклонна, их кара неизбежна, — твёрдо сказал главный, — И если нам повезёт, смерть Ростовской свяжут с герцогиней. Так убьём двух зайцев.

— Двух орков, — поправил правый, усмехнувшись, — По крови они недалеко от зайцев ушли.

Все трое сплюнули, словно само слово «орк» было для них грязным.

— Надо успеть до похода в Сибирь, я бы не хотел терять там эльфов, — сказал правый, — Сибирские шаманы слишком хорошо чуют чёрную волшбу.

— Император посылает к ограм всякий сброд, и не трогает основную армию, — с досадой сказал главный, — Он оказался умнее, чем мы думали.

— Недаром он эльф, — хмыкнув, сказал левый, и другие двое кивнули. Мол, эльф, каким бы порочным он ни был, всегда достойный и хитрый противник.

— И всё же, зачем он посылает туда и княжну?

Было видно, что главный не требует ответа на этот вопрос, и все трое лишь задумчиво глянули на видимые отсюда крыши городка Качканар. Сирота рода Ростовских была очень ценной для императора Павла Алексеевича, точнее, её кровь… и при этом княжна будет сопровождать воинов в походе.

Может, надеется спрятать её в глухой тайге? Глупо, и совсем не похоже на эльфийский замысел.

Чистокровные с трудом вычислили много лет назад один из дворянских родов, являющийся носителями рун, защищающих императорскую семью. Это была ненавистная орочья волшба, уродливая и омерзительная, противная любому уважающему себя эльфу, и она просто не имела права на существование. Но она была… Была!

Она смела существовать и даже делать самого императора-эльфа и войска под его началом практически неуязвимыми!

Это приводило в ледяное бешенство чистокровных эльфов. Тем более они, правящие Европой уже многие десятки лет, просто оскорблялись миролюбием Российской Империи, которая нагло смеялась в лицо своей неуязвимостью. Да и не верили никогда чистокровные в миролюбие.

Это либо глупость, либо слабость…

Свора диких орков, людей, и презренных, забывших своё предназначение эльфов, наплодив смердящих полукровок, просто оскверняла реальность своим существованием. Каждый день восток источал мерзкое зловоние, и это именно она мешала чистокровным эльфам однажды вернуться к своим истокам, где их ждал свет очищающей Луны.

Поэтому, когда чистокровные впервые нащупали слабое место в извращённой волшбе орков, они бросили все силы, чтобы пробить брешь. Одна Ростовская тогда всё-таки выжила, и вот они наконец нашли её, причём совершенно случайно — в Качканаре чистокровные довершали обязательный обряд наказания за отступничество.

Любой чистокровный должен знать — если он подумает об отступничестве, его наказание закончится не только смертью. Он потеряет всё и всех, кто ему дорог.

А то, что в поле зрения чистокровных внезапно оказалась выжившая Ростовская, явно благоволение высших сил. Потому что чистокровные не могут ошибаться… Уж кому, как не им, знать, что горячая вера в своё дело — это не пустые звуки.

Итак, я в дружине… Гадство! Потому что я ни хрена не понимал свою роль!

Прошло уже больше недели, а у воеводы и у барона как отрезало — просто отрок, да и всё. Зачем меня гномы в дружину отрядили, и что там со спасением жизни княжны Ростовской, о котором так просил воевода? Ни хрена не понятно.

Платон Игнатьевич как воды в рот набрал, Копаня Тяженич тоже куда-то пропал, а барон, который и так ко мне неприязненно относился, был, как говорится, не совсем доступен.

Мы жили в гриднице при его имении, но нас так загрузили подготовкой, и здесь были такие строгие правила, что куда-то отлучиться по собственной воле было невозможно. А испытывать местную систему, что она делает с ослушниками, я пока особо не хотел.