— Господа, помогите занести в операционную.

И вскоре я наблюдал удивительную картину, как необычная сиделка будто руководила тем, что делали лекари и остальные. Потом она опустилась на колени, сев на пол, склонилась над одним парнем, у него была почти полностью разворочена грудная клетка. Я уже подумал, что он не жилец. Но она как-то по-хитрому наклонилась, взяла его за руку и стала ему что-то говорить. И когда я увидел её, вот такую, сидящую на коленях на полу, склонённую над мужчиной, я вдруг почувствовал, что этомояженщина. Не в смысле «моя» … А вот что я хочу, чтобы она стала моей.

Это было какое-то непривычное чувство. Я же её совсем не знал, знал о ней только от Фарера, что она вдова. Но что-то внутри меня толкало: «Пойди и возьми».

Не в силах сдерживать порыв, подошёл ближе. Я, конечно, не собирался хватать её и тащить в пещеру, как когда-то делали наши предки, просто подошёл ближе.

— Госпожа… — обратился я к ней.

Она приподняла лицо, один острый взгляд, и она снова уткнулась в раненого, резко оборвав мой порыв жёстким и приказным:

— Подождите!

Голос у неё был грудной, с лёгкой хрипотцой. У меня от её голоса внутри что-то завибрировало. Потом она встала, кивнула двум солдатам, дожидавшимся в стороне:

— Помогите мне отнести.

Я отодвинул одного из солдат и сам взялся за носилки. Она заметила это и смерила меня взглядом, в котором холода было больше, чем снега зимой, и пошла вперёд. Я нёс раненого, а сам любовался, как она идёт.

Мне казалось, что она не просто шла, она несла себя. Но при всём при этом не гнушалась сесть на пол и перебинтовывать раны, очищая их от грязи и остатков одежды.

Мы дошли до одного из кабинетов. Сиделка скомандовала занести носилки туда и переложить парня на кушетку, стоящую посередине. Я знал такие комнаты, лекари используют их в качестве операционных.

«Неужели она не сиделка, а всё-таки лекарь?» — мелькнула мысль, и я решил спросить:

— Что вы собираетесь делать?

— Оказать первую помощь, — спокойно сказала она. — Потом сюда придёт лекарь Сайен и завершит лечение.

— Но у него половины внутренностей нет! Он не выживет! — воскликнул я.

— Господин, простите, не знаю, как вас зовут, — вдруг заявила она. — Я в знаках различия не очень разбираюсь, но… прошу, покиньте процедурную.

Я краем глаза увидел, как солдат, который вместе со мной нёс носилки, попытался скрыть улыбку. Я поджал губы, но не стал ввязываться в спор. Похоже, что она даже не знала, к кому обращается. Вышел из процедурной, еле сдержался, чтобы не хлопнуть дверью.

«Какая женщина!» — вспыхнуло у меня в голове.

«Не знаю, кто вы по званию, но покиньте процедурную…»

«Вот посмотрим. Если парень умрёт, я ей тогда и выскажу,» — решил я. Потом вспомнил, что она вроде как вдова. Стало неловко, но всё равно решил дождаться результата лечения.

Фарер сидел возле госпиталя. На кителе у него были следы крови, видимо, тоже помогал носить раненых.

— И это перемирие? — спросил он мрачно.

— Перемирие наступает в среду. Видимо, мельдорцы своих ещё не предупредили, — ответил я.

— Да, хотелось бы в это верить, — скептически произнёс Фарер.

— Скажи, Фарер, это же была та самая сиделка?

— Да, моя сиделка. А что? — хмыкнул он.

— Да так, — ответил я, но кто-то внутри меня рыкнул, явно возражая против услышанного от Фарера «моя».

А я подумал: «Неужели я снова обретаю дракона? И помимо крыльев я скоро его услышу своего дракона?»

Я его не слышал с того самого дня, как погибла моя первая супруга.

Через пару часов вышел лекарь Сайен. Видимо, ему доложили, что я здесь.

— Господин генерал, — сказал он, — вот и снова увиделись… И снова при трагических обстоятельствах.

— Ну как дела? — спросил я. — Всех ли удалось спасти?

— Да, — чётко произнёс лекарь Сайен. — Всех.

Я нахмурился.

— Что, неужели даже того парня с развороченными внутренностями?

— И его тоже. Это дер-лейтенант, барон Варич. Я знаю его мать… И очень рад, что сегодня мы вырвали его из лап Костяного Дракона*.

(*аналог костлявой старухи, символизирующей смерть)

— Но как?! — спросил я. — Я раньше видел такие раны. С такими не выживают!