Я услышал аккуратный, почти незаметный стук в дверь. Почти не удивился — ждал. Я открыл дверь. Полковник стоял передо мной в светлой рубашке с коротким рукавом, в руках держал портфель. На вид — обычный отдыхающий, если не присматриваться к походке, осанке и взгляду. Взгляд у него был тяжёлый, как у человека, привыкшего видеть много дерьма, но при этом не теряющего себя.

Сотрудник МУРа, тот самый, с которым я пару дней назад встретился в кафе «Бриз», сейчас заходил к нам в номер с обещанными новостями. В кафе перед расставанием он тогда сказал: «как только будет что сказать — загляну». Похоже, день настал.

— Разрешите? — спокойно спросил он, глядя мне прямо в глаза.

— Конечно, заходите, — я отошёл в сторону, придерживая дверь, — Инна спит, но это не помешает.

Он прошёл внутрь и молча уселся на кресло у журнального столика. Портфель поставил аккуратно рядом с ногами.

— Вы правы были, Константин. То, что вы передали… это не просто материалы, это, как говорят у нас в отделе, ядерная бомба. Я с таким за всю карьеру сталкивался, пожалуй, раза два. А чтобы всё сразу и в одной куче — впервые.

Я молча кивнул и присел напротив.

— Долго думал, как правильно передать это наверх. Через официальные каналы местные бы всё перехватили, а то и людей положили. Поэтому пошли по линии, которую они, да и вы вряд ли могли предугадать.

— Пилот гражданского борта? — догадался я.

— Именно, — кивнул он, усмехнувшись. — Командир экипажа рейса Сочи — Москва. Наш человек, проверенный уже давно. Прилетел обычным рейсом. Позавчера днем спокойно улетел, не держа в руках ничего. Всё оформлено по высшему разряду, включая ваше заявление.

Я присвистнул, не сдержавшись. Всё же уровень. Он продолжил:

— Как только самолёт приземлился в Москве, его встретил мой доверенный человек. Вышли на самое верхнее руководство. И тогда началась настоящая спецоперация. Чтобы не привлекать внимания, прилетела оперативная группа из Москвы — настоящие зубры уголовного розыска и следствия. Ни тебе местных, ни даже из Сочи никого не задействовали. Посадили их на аэродром ПВО в Гудауте. Всё оформлено как проверка боеготовности ПВО. Борт военный, пилоты их, только пассажиры наши. От них же сопровождение — автоматчики и автотранспорт от дивизии.

— То есть… всё уже началось? — спросил я, приподнимаясь.

Полковник кивнул с одобрением:

— Не просто началось, Константин. Винного барона вашего уже подняли с постели. Даже охрана пикнуть не успела. Оперативники сработали так, будто всю жизнь этим занимались. В Гудауту его уже доставили, через час будет в воздухе. Борт на Москву подготовлен, по документам — «санитарный перелёт». Приземление в Чкаловском, дальше — Лефортово.

Я молчал, обдумывая. Это было больше, чем я ожидал. Намного больше. Даже «Друг» не предполагал, что всё может пойти так быстро.

— А у вас, полковник? Какие ощущения от всего этого? — наконец спросил я.

Он почесал затылок, посмотрел на Инну, которая всё ещё спала, и ответил с лёгкой усталостью:

— Я много кого сажал. Но так, чтобы без единого выстрела, без крови, и чтобы виновный даже не успел никому позвонить — редко бывает. Здесь всё совпало. Ваше видео, съёмки, показания — всё идеально. Даже «чистильщики» из Москвы удивлены. Такое обычно за месяц готовят, а тут — за двое суток. Вы, Константин, или очень везучий, или не совсем обычный человек.

Я усмехнулся, но ничего не ответил. Полковник понял намёк, улыбнулся в ответ, не настаивая.

— Я ещё задержусь здесь дня два, — продолжил он. — Официально — в отпуске, так сказать частное лицо. Если что — вы меня найдёте. Но лучше пока вести себя как обычно. Ни резких движений, ни самодеятельности. Это уже большая игра, и теперь вы — в ней. Хотите вы этого или нет.

Он встал, подхватил портфель и направился к двери. На прощание он сказал:

— Спасибо, Костя. Вы сделали больше, чем некоторые полковники за всю жизнь.

— Просто сделал то, что нужно было сделать, — ответил я, пожимая ему руку.

— Вот мои координаты, — он протянул мне что-то типа визитки, но на ней были только телефоны, написанные от руки.

Когда дверь за ним закрылась, я вернулся к окну. Инна зашевелилась и, приоткрыв глаза, спросила:

— Кто это был?

— Сосед.

Прошло около часа с тех пор, как полковник МУРа закрыл за собой дверь. Я продолжал сидеть у окна, прислушиваясь к тому, как шумят кроны пицундской сосны за балконом, как перекликаются чайки, как мерно дышит Инна во сне, уткнувшись лицом в подушку. Осенний вечер в Пицунде был мягким, как шерстяной плед.