Он ведет себя так, будто я на самом деле убила парня – который дышал; едва, но все еще был очень даже жив. К тому же, это, вероятно, наименее ужасное зрелище, которое он видел, так что лично я не знаю, чему он удивился.

Его взгляд опустился на мои губы, когда я бессознательно прикоснулась к ним, и моя кожа заурчала. Шагнув вперед, он сократил расстояние между нами, и мне пришлось задрать подбородок, чтобы смотреть ему в глаза. Его рука поднялась и коснулась кожи над моей губой.

У него, должно быть, температура или что-то в этом роде, потому что его прикосновение обожгло мою кожу. И этот придурок, вероятно, передал это мне, потому что оно пронеслось по всему моему телу и собралось в груди.

Тыльной стороной ладони он стер кровь мужчины с моего лица.

Я остановила его не потому, что хотела посмотреть, как далеко он зайдет. Если бы он настолько глуп, чтобы по-настоящему прикоснуться ко мне. Я бы без колебаний госпитализировала двух мужчин за одну ночь, если это необходимо.

Если бы я не научилась так хорошо скрывать реакции своего тела, мое дыхание стало бы поверхностным от такой близости. Может быть, я бы даже залилась румянцем, когда его грубая рука коснулась моей щеки.

При этой мысли у меня по коже поползли мурашки.

Он отступил назад и снова сунул руку в карман брюк. — Я отвезу тебя домой.

На этот раз я не смогла сдержать веселой усмешки. Мы даже не знали друг друга.

— Со мной все будет в порядке.

— Я настаиваю.

Боже, почему он все еще интересуется мной?

— Я настаиваю, чтобы ты понял гребаный намек. — Удар по его мужественности заставит его оставить меня в покое.

Конечно, он сексуален, но я не ходила на свидания. Я никогда не смогла бы быть собой или рассказывать другим о своем прошлом. Они бы не поняли. Так какой смысл заводить поверхностные отношения?

Качая головой, он провел окровавленным большим пальцем по нижней губе – тем же пальцем, которым вытирал мое лицо. И, вероятно, тем же пальцем, которым он вырывал людям глаза во время пыток. — Ты думаешь, я побежал за тобой, потому что пытаюсь тебя трахнуть?

Грубо. Я имею в виду, не так ли?

— Я в долгу перед Франческой. Она попросила меня отвезти тебя домой. И обеспечить твою безопасность. — Он взглянул на мужчину сверху вниз. — Хотя я сомневаюсь, что я нужен тебе для этого.

— Как я уже сказала, со мной все будет в порядке.

Он наблюдал за мной еще секунду, оценивая язык моего тела и выражение лица на предмет каких-либо признаков того, о чем я думаю; он ничего не найдет. Я потратила годы, тренируя себя, чтобы стать нечитабельной.

После того, что показалось мне слишком долгим для нормального общения, он кивнул головой в сторону улицы в конце переулка. — Я вызову тебе такси.

Пять минут спустя я уже ехала домой с ощущением лёгкой дрожи на щеке. Одна в оплаченном заранее такси и вся разгоряченная.

Мария

Бронкс, Нью-Йорк

3 года

Я не уверена, как я сюда попала.

Только то, что я застряла здесь на очень долгое время.

Я сидела на бежевом диване в большой пустой комнате. Ждала – точно так, как они мне сказали. Я изо всех сил пыталась дышать, так как мой подбородок дрожал, а грудь поднималась и опускалась от неровных вдохов. Грудь горела, а перед глазами все расплывалось.

Я плакала – по крайней мере, мне так казалось. Оглядываясь назад, я чувствую, что у меня случилась паническая атака.

Милая женщина, с которой я познакомилась ранее, вернулась в комнату. Она была хорошенькой; длинные каштановые волосы и зеленые глаза, такие же, как у меня. Она говорила по-испански. Я хотела бы, чтобы она была моей мамой.

Когда она увидела, что я плачу, она опустилась передо мной на колени. Она обхватила мое крошечное красное личико своими мягкими ладонями и вытерла мои слезы.

— Перестань плакать. Ты должна быть сильной. Никогда и никому не позволяй видеть, как тебе больно.

Я кивнула. Она улыбнулась. Я попыталась улыбнуться в ответ.

Мое дыхание постепенно стало более нормальным.

Она отпустила мое лицо и сжала мои маленькие грязные ручки в своих.

— Теперь ты в безопасности, ангел.