Холодный ветерок пронесся мимо нас, когда мы вышли на улицу в зону отдыха. Я украдкой взглянула на наши наряды; даже спустя столько лет мой пуховик jacket оставался черным, а ее розовым.

Когда мы проходили мимо столика парней, в воздухе раздался громкий свист, сопровождаемый неуместным комментарием о свежем мясе.

— Не обращай на них внимания, — тихие слова Натальи успокоили меня.

Я слушала ее, несмотря на то, что кровь начала бурлить в моих венах.

У него был шанс, но он решительно предпочел им не воспользоваться. — А как насчет тебя? Оно розовое, как твоя куртка из жевательной резинки?

Наталья схватила меня за руку. — Не надо...

— Да ладно, мамочка, я узнаю шлюху, когда вижу ее, — пропищал идиот, на этот раз громче, чтобы услышал весь двор.

Я медленно повернулась, мое лицо оставалось бесстрастным. — Потому что одна из них дала тебе жизнь, верно?

В комнате воцарилась тишина, прежде чем все разразились смехом; некоторые даже указывали на парня. Я думаю, это было забавно, когда девушка лучше обращалась со словами, чем парень.

Я отвернулась и жестом показала Наталье, чтобы она шла дальше. Но затем сзади меня появился кулак и врезался мне в челюсть, повернув мое лицо в сторону. Слабый удар.

Во дворе снова все стихло.

Я медленно обернулась, пытаясь совладать со своими нервами, но было уже слишком поздно. Не успела я опомниться, как уже держала его и меняла структуру лица. Я занималась боксом много лет, в свободное время работала в спортзале в центре города, так что я привыкла бить боксерские груши. Мое единственное сожаление заключалось в том, что я не смогла поступить хуже из-за толпы, ставшей свидетелем его избиения. Обхватив кулаком его тонкую золотую цепочку, я сорвала ее, прежде чем подняться на ноги и плюнуть на него.

Глаза следили за мной, пока я шла, чтобы сесть с Натальей за потертый деревянный обеденный стол.

Я прищурилась, глядя на солнце.

Если не считать этого прискорбного события, это был действительно хороший день.

Мария

Настоящее

Я зевнула в десятый раз за последние две минуты. Я была невероятно измотана. В Renato было необычно тихо для вечера понедельника. Джазовая музыка плавно играла на заднем плане, пока темную комнату заполнял сигарный дым. Я глубоко вздохнула: дорогой одеколон и грязные деньги.

Я посмотрела на свои ушибленные костяшки пальцев. Они заживали, но плоть оставалась разорванной и кроваво-красной.

Мои мысли вернулись к красивому незнакомцу, которого я встретила несколько ночей назад. Я не спросила его имени, а он не спросил моего. Я не из тех, кто зацикливается на прошлом, но мои мысли постоянно возвращались к той встрече.

Если он был огнем, то я была льдом.

В то время как я годами тренировалась становиться непроницаемой, он позволил каждой эмоции отразиться на своем лице. Если он был зол, вы знали это по тому, как он хмурился или проводил языком по зубам. Если ему было весело, это можно понять по тому, как он потирал большим пальцем нижнюю губу или издавал глубокий смешок. И если бы он был по-настоящему зол, ты бы стояла на коленях и молилась.

В то время как я сохраняла жесткую внешность и позволяла узкому кругу людей видеть меня настоящую, он был открытой книгой.

Он не прятался, у него не было на то причин.

Он был Посвященным.

Это всего лишь предположение с моей стороны, но, тем не менее, оно было правдой. Я наблюдала за ним не потому, что он меня особенно интересовал – мне все равно, увижу ли я этого человека когда–нибудь снова, — а потому, что у меня была привычка слишком внимательно следить за своим окружением.

Это было написано у него на лице, и он даже не пытался это скрыть. Шрам, пересекающий один из его безжалостных глаз. То, как он никогда не застегивал рубашку до конца, обнажая татуировки на его груди. Черное дуло пистолета торчит из-за пояса. Дизайнерские костюмы. Дорогие часы. Гребаные запонки на заказ.

Этот человек был кем-то особенным.

И не просто очередной бандит, облаченный в хорошенький костюмчик.

Если бы я знала лучше, я бы проявила к нему уважение. Жаль, что на пути стояло мое огромное эго.

Я заканчивала делать заказ, когда кто-то направился к пустому бару. Я подняла глаза: парень в помятом костюме, сквозь легкую ткань проступал пот. Его зрачки были такими огромными, что почти невозможно сказать, что у него голубые глаза. Пьяный и обкуренный; симпатичный. Еще одна пустая трата жизни, кислорода и пространства.

— Я Джастин, — ухмыльнулся он, усаживаясь на барный стул.

— Что я могу вам предложить? — Я опустила «сэр», поскольку он слишком занят, чтобы обращать на это внимание.