Она кивнула, не поднимая глаз:

— Наслышана уже. Бабы в людской только об этом и судачат. Говорят, боярыню богатую сватать будут.

— И что думаешь по этому поводу? — я внимательно наблюдал за её реакцией.

Машка пожала плечами, всё так же не глядя на меня:

— А что мне думать, Егор Андреич? Вы — барин, вам и решать. А я… что ж, вернусь в деревню, к родным.

В её голосе слышалась такая покорность судьбе, что сердце моё сжалось.

— А если я не хочу на другой жениться? — спросил я тихо. — Если у меня другие планы?

Тут она наконец подняла на меня глаза — в них блеснула надежда, тут же сменившаяся недоверием.

— Какие такие планы?

— На тебе жениться, — ответил я просто.

Машка ахнула, прикрыв рот ладонью.

— Да ты что, Егорушка! Разве ж можно? Батюшка-то твой против.

— А вот это мы исправим, — улыбнулся я. — Есть у меня задумка одна. Но нужна помощь.

И я рассказал ей о своём плане. Машка слушала, широко раскрыв глаза, то бледнея, то краснея.

— Неужто правда можно? — прошептала она, когда я закончил. — Чтоб я да в дворянки вышла?

— Не в потомственные, конечно, — я взял её за руку. — Но личное дворянство или хотя бы статус почётной гражданки вполне реально получить. А там уж никто не посмеет сказать, что ты мне не пара.

Вечером этого дня, как и было уговорено, к нам пожаловала Надежда Андреевна. Она приехала без лишней помпы, в скромной карете, но от внимания дворни это всё равно не укрылось. Тут же поползли шепотки — мол, сама губернаторша пожаловала!

Отец, решивший видимо, не выпускать меня из виду и остановится на этом же постоялом дворе, при виде Надежды Андреевны, встал и рассыпаясь в комплиментах, спросил:

— Какими судьбами в наших краях, Надежда Андреевна? — запел соловьем он. — Может, чаю с дороги? Или чего покрепче?

— Благодарю, Андрей Петрович, — она величественно кивнула. — Но я по делу. Государственному, можно сказать.

Отец насторожился — в его глазах мелькнуло беспокойство:

— Государственному? Что-то случилось?

— О, ничего страшного, — улыбнулась Надежда Андреевна. — Просто нужно кое-какие формальности уладить. Касательно вашего сына и той девушки, что его спасла.

Отец нахмурился, бросив на меня быстрый взгляд:

— Какие ещё формальности?

Надежда Андреевна достала из ридикюля сложенный лист бумаги с печатями.

— Видите ли, Андрей Петрович, учитывая обстоятельства спасения меня при выполнении государственного дела, я подаю прошение в губернское правление. От имени «государева дела», — она сделала выразительную паузу. — Думаю, вы понимаете, о чём я.

Отец побледнел:

— Не совсем, признаться.

— Ваш сын, Егор Андреевич, оказался весьма полезен государству, — продолжила Надежда Андреевна, многозначительно взглянув на меня. — И те, кто ему помогал, тоже заслуживают признания. В частности, семья Фомы и эта девушка… как её?

— Мария, — подсказал я. — Марья Фоминична.

— Да, Мария, — кивнула Надежда Андреевна. — Так вот, я ходатайствую о присвоении ей статуса почётной гражданки. За помощь в государственном деле, — она улыбнулась. — Или даже личной дворянки, если Сенат сочтёт заслуги достаточными.

Отец открыл рот, закрыл, снова открыл — точь-в-точь как рыба, выброшенная на берег.

— Но… зачем? — выдавил он наконец.

— Затем, батюшка, — вмешался я, — что я намерен на ней жениться. И статус почётной гражданки или личной дворянки снимет сословный барьер между нами.

Тут отец опять взорвался. Лицо его побагровело, жилы на шее вздулись:

— Что?! Ты в своём уме, мальчишка? Жениться на крестьянке?! Да я скорее…

— Андрей Петрович, — холодно прервала его Надежда Андреевна, — я бы на вашем месте выбирала выражения. Речь идёт о государственном деле, и решение будет принято вне зависимости от вашего согласия. Прошение уже подано, и, учитывая мой статус и обстоятельства, оно будет удовлетворено.

Отец осёкся, но было видно, что внутри него всё кипит от ярости.

— Это безумие, — процедил он. — Мой сын, дворянин, и какая-то…

— Женщина, спасшая мне жизнь, — закончила за него Надежда Андреевна. — И скоро — почётная гражданка или даже дворянка. Так что никакого мезальянса не будет, успокойтесь.

Отец метнул на меня взгляд, полный такой ярости, что я невольно отступил на шаг.

— Ты… ты погубишь нас всех своим упрямством! — выпалил он. — Я сам в долгах как в шелках! Твоя женитьба на богатой невесте спасла бы нас от разорения! А ты… ты со своими крестьянками!