Я рассмеялся и погладил её по руке:

— Нет, солнце моё, это вряд ли. Обычный человек, попавший в беду. Впрочем, ладно, не будем гадать, — я поднялся с лавки. — Как ужин будет готов — скажешь, чтоб кликнули его к нам.

Маша кивнула, хотя по её лицу было видно, что любопытство не унялось. Впрочем, она не стала больше расспрашивать и отправилась на кухню, чтобы передать распоряжение Анфисе.

Я же остался в горнице, задумчиво глядя в окно.

Ужин был готов через час. Стол накрыли в большой горнице — Анфиса расстаралась на славу. Дымящаяся похлёбка с грибами, жаркое из кролика, печёный картофель, квашеная капуста, соленья, свежий хлеб… Запах стоял такой, что слюнки текли.

Ричард пришёл ровно к назначенному времени — видимо, английская пунктуальность давала о себе знать даже в русской глубинке. Я встретил его у порога и провёл к столу, представив Маше:

— Вот, познакомься, это Ричард, о котором я говорил.

Ричард слегка поклонился, приложив руку к груди. Он был высок, худощав, с острыми чертами лица и внимательными серыми глазами. На вид ему было около тридцати пяти лет. Несмотря на дорожную одежду, в его облике чувствовалась некая изысканность, выдававшая хорошее воспитание.

— Pleased to meet you, madam, — произнёс он.

Я перевёл его слова Маше, и она, смущённо улыбнувшись, сделала лёгкий поклон:

— И мне очень приятно, — ответила она, хотя было видно, что ей неловко от неумения говорить на иностранном языке.

— Садись к столу, Ричард, — я указал на место напротив меня. — Ужинай, беседа после еды.

Ричард кивнул и сел за стол, аккуратно расправив полотенце на коленях — жест, выдававший в нём человека, привыкшего к хорошим манерам. Мы приступили к трапезе.

Я наблюдал, как Ричард ест. Было видно, что манерам он хорошо обучен. Держал столовые приборы безукоризненно, не торопился, тщательно пережёвывал пищу, аккуратно промокал губы полотенцем. В его движениях чувствовалась сдержанность и достоинство, свойственные английским джентльменам. При этом он с явным удовольствием пробовал русские блюда, не выказывая и тени пренебрежения к непривычной для него кухне.

Маша тоже украдкой наблюдала за гостем, всё ещё не веря, что за нашим столом сидит настоящий англичанин. Для неё иностранец был существом почти мифическим.

После вкусного ужина, когда Анфиса убрала со стола и подала травяной отвар, я завёл беседу на ломаном английском. Хоть я и изучал язык в университете в своём времени, но всё же не был в нём настолько силён, чтобы вести свободную беседу. К тому же, английский XIХ века имел свои особенности произношения и словарного запаса, к которым приходилось привыкать.

— Итак, Ричард, расскажи подробнее, как ты оказался в наших краях, — начал я, стараясь говорить медленно и чётко.

Ричард отхлебнул отвар, задумался на несколько секунд и начал свой рассказ:

— Я служил в английской армии во Фландрии. Мы воевали с французами…

Я иногда переводил Машке, когда были интересные факты, о которых говорил Ричард. Машка сначала очень удивлённо смотрела, что я разговариваю на иностранном языке, но я сказал, что в институте обучался. Она, конечно, не знала, что я имел в виду бауманку XXI века, а не какое-то учебное заведение её эпохи.

Из рассказа Ричарда следовало, что тот был на войне англичан с французами. Его взяли в плен при осаде какого-то города (название я не разобрал), и ему, спустя время, удалось бежать. Понимая, что через линию фронта просто так пройти не получится, направился на восток. Скитался по Европе, попал в Голландию, оттуда — с обозом купцов добрался через Польшу до центральной России.

— Так ты был солдатом? — спросил я, когда он сделал паузу в своём рассказе.

Ричард отмахнулся:

— Нет, что вы. Я был военным врачом.

Эта новость меня крайне обрадовала. Я даже выпрямился на скамье, не в силах скрыть своё волнение. Вот оно! То, что я искал в последнее время. Настоящий доктор, с европейским образованием, здесь, в моём доме.

— У тебя есть медицинская практика или только основы? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и не выдавал моего нетерпения.

Ричард удивлённо приподнял брови:

— Что вы имеете в виду?

Я прямо и спросил:

— Операции делаете? Или так — зеленкой помазать да шину наложить?

Я сразу осёкся, поняв, что использовал слово «зеленка», которого ещё не существовало в этом времени. К счастью, Ричард не обратил на это внимания, сосредоточившись на сути вопроса.

— Сложные — нет, — ответил он, задумчиво почесав затылок. — Но аппендицит вырезал, кости складывал, роды принимал, причём даже когда плод был перевёрнут — у нас в институте показывали, как мануально с этим справляться.