Всадник окинул взглядом поляну, заметил поверженных разбойников, англичанина, сидящего под деревом, и нас, стоящих с оружием наготове. На его лице не отразилось ни удивления, ни страха.

Остановившись возле нас метрах в десяти, он спешился одним плавным движением и обратился к нам:

— Мне нужен боярин Егор Андреевич Воронцов.

В его голосе слышалась уверенность человека, привыкшего отдавать приказы. Он стоял прямо, расправив плечи, глядя на нас с лёгким высокомерием.

— Ну, допустим, это я, — ответил я, делая шаг вперёд и внимательно изучая его.

Лицо было мне незнакомо — правильные черты, тонкие губы, глаза светлые, но какие-то холодные, оценивающие. Возраст определить было трудно — может, тридцать, может, сорок лет.

— Вам велено передать послание, — сказал он и протянул мне конверт.

Конверт был из плотной бумаги, запечатанный сургучом, на котором виднелся какой-то герб или символ, который я не смог разобрать.

Я взял конверт, ощущая его тяжесть — внутри явно было что-то кроме бумаги. Гонец отступил на несколько шагов и замер, всем своим видом показывая, что не собирается уходить.

— Это всё? — спросил я, взвешивая конверт в руке.

— Нет, велено дождаться ответа и доставить его заказчику, — ответил гонец, глядя мне прямо в глаза.

— А кто заказчик? — поинтересовался я, пытаясь понять, от кого может быть это странное послание.

— Это вам ничего не скажет, простите, но не велено разглашать, — ответил гонец с лёгким поклоном, но в его голосе не было извинения, только формальная вежливость.

Я внимательно осмотрел конверт со всех сторон, но кроме печати на нём не было никаких опознавательных знаков — ни имени отправителя, ни адреса получателя.

С некоторой настороженностью я вскрыл конверт, разломив сургучную печать. Внутри обнаружился графитовый карандаш — предмет, крайне редкий в этом времени, — и записка, написанная на плотном листе бумаги каллиграфическим почерком.

В ней было написано: «Подчеркни своё».

И дальше с каждой строки всего пять слов:

'Ленин

Сталин

Брежнев

Горбачёв

Ельцин'.

Я застыл, перечитывая эти имена снова и снова, не веря своим глазам. Мир вокруг словно замер вместе со мной. Щебетание птиц, шелест листвы, дыхание людей — всё это отдалилось, стало нереальным, как во сне.

Эти имена… Они не могли быть известны никому в начале девятнадцатого века. Ленин, Сталин, Брежнев, Горбачёв, Ельцин — политические деятели далёкого будущего, о которых здесь не мог знать никто. Никто, кроме…

Кроме человека из моего времени.

Кровь отхлынула от лица, в висках застучало. Я поднял глаза на гонца, который невозмутимо ждал моего ответа. Кто он? Обычный посыльный или тоже из будущего? И кто его послал?

Мои спутники с недоумением смотрели на меня, не понимая, что происходит. Даже англичанин затих, чувствуя напряжение момента.

— Вы в порядке, Егор Андреевич? — тихо спросил Захар, видя, как изменилось моё лицо.

Я не ответил. Мысли лихорадочно метались в голове. Если в этом времени есть ещё кто-то из будущего, это многое меняет.

Я перечитал еще раз записку, и почувствовал, как холодок пробегает по спине. Строчки, написанные аккуратным почерком, не оставляли сомнений — кто-то знал обо мне. Знал, кто я на самом деле. И, что самое страшное, знал о будущем, из которого я прибыл.

Скорее всего, резкий взлёт Уваровки и меня, как боярина, у которого она в ведении, привлёк внимание. Слишком необычные решения, слишком быстрый прогресс для XIХ века. Слишком много странностей, которые мог заметить внимательный наблюдатель. Я внедрял технологии, пусть и адаптированные под местные возможности. Всё это не могло остаться незамеченным.

Те, кто в курсе о попаданцах из будущего — у них есть какие-то данные. Возможно, целая система наблюдения. Записка об этом прямо говорит — они знают. Не просто догадываются, а именно знают. Упоминание президентов России в хронологическом порядке, вплоть до Ельцина — это не случайность и не совпадение. Это прямой намёк: «Мы в курсе, откуда ты».

Я потёр виски, пытаясь собраться с мыслями. Возможно, они используют попаданцев в своих целях. Но ради чего?

Вопрос остаётся только в том — они работают на государство или же сами по себе? Если первое, то это может быть какая-то тайная структура при царском дворе, своего рода древняя версия спецслужб. Людям всегда была нужна информация, а кто владеет ею лучше, чем человек из будущего? Если второе — то это может быть некая организация попаданцев, которые каким-то образом объединились.

Отпираться, скорее всего, — только себе навредить. Они явно меня просчитали. Мои «инновации» в Уваровке, моё странное поведение, знания, которыми я не должен был обладать в этом веке — всё это складывалось в чёткую картину. Для того, кто знает, на что смотреть, я, должно быть, выделялся как маяк в тёмной ночи.

Я никак даже в мыслях не мог подумать, что я такой не один. Хотя стоило. Ведь я-то как-то сюда попал. Так почему я должен был быть единственным? Какова вероятность того, что из миллиардов людей только со мной произошёл этот странный сбой реальности? Скорее всего, таких, как я, десятки, если не сотни. Разбросанные по разным эпохам, по разным странам, они, как и я, пытаются выжить и приспособиться. Некоторые, возможно, затерялись в истории. Другие, как я, начали менять мир вокруг себя, применяя знания будущего.