Чинно усевшись, дед первым делом достал из кармана пальто пачку "Беломора". Закурили. Старик блаженно затянулся, выставил вперед поредевшую бороду. Глянцевые листья тополя дрожали на ветру, изредка срывались и летели к земле. Прямо на колени Фомы Богдановича упал листик с соседнего клена. Старик с нежностью погладил его узкой ладонью, улыбнулся чему-то своему.

– Так вот все и уходит в землю. Зарождается, стремится к жизни, живет положенный срок, достигает своего предела и - обратный процесс: блекнет, вянет и обязательно гибнет, - изрек Фома Богданович, рассматривая упавший лист.

Подобные рассуждения нагоняли на Олега тоску. Он не любил их. Но из вежливости поддакивал Фоме Богдановичу. Старик оценил это по достоинству и начал рассказывать случаи из своей жизни. Он почему-то презирал свое преступное прошлое, серьезно уверял, что, доводись ему жить сначала, он пошел бы совсем другим путем.

Но увы!

– Фома Богданович, - осмелился прервать его Туркачев, - не пойму я вас. Иной раз вы хвастаетесь, что жизнь прожили интересно, со всякими удовольствиями.

Теперь вот плачетесь, неудовлетворены. А как же на самом-то деле?

– Все решает итог, мой милый! А итог-у меня незавидный, - развел сухими руками Фома, - один как перст, сам видишь.

– Так уж и один...
– Олег хотел напомнить о бабке Леоновне. Фома Богданович понял намек.

– Леоновна хороший человек, - признал он, - но ведь это уже не жизнь, а приспособленчество. Человеку свойственна и такая черта, когда нет другого выбора.

– Это мне понятно, - согласился Олег, вспоминая тюремную жизнь.
– А что бы вы мне посоветовали, Богданыч? Я зашел в тупик, хотя и молодой. А жить хочется получше. И главное - сейчас жить, не в двадцать первом веке, понимаете?

– Скромное желание, - хихикнул старик.
– Кто об этом не мечтает? Для тебя сейчас сделать это проще пареной репы.

Он отвернулся, задумчиво поглядывая в глубь парка.

Там, за деревьями, вырисовывалось красивое здание института. Но думал он о другом.

В молодом человеке он увидел себя. Таким, похожим на Туркачева, полным сил и энергии, он был в девятьсот пятом году. Вспомнил и своего друга Илью Пропудина, знаменитого взломщика несгораемых сейфов. Из Крестов их освободили вместе, и полиция передала амнистированных в распоряжение главарей "черной сотни". Они избивали рабочих, а кого подозревали в принадлежности к большевистской партии - били до смерти. Втянутый в политику Пропудин сумел во всем разобраться и сам стал большевиком. Умнейший был политик. Наградит же бог такой головой человека!

– А для меня все это не так просто, - напомнил Олег.

– Боишься ответственности?

– За что?!

Закуривая следующую папиросу, Фома Богданович неторопливо рассказал, что сегодня ночью обворован ювелирный магазин. Куш, как видно, там сорвали порядочный. Дед то и дело изучающе поглядывал на Олега.

– Вот дела. А я и не знал, - беспокойно заерзал на скамейке Туркачев.

– Мне мог бы и сознаться. Я не стану пересказывать.

– Клянусь чем угодно - ничего не знаю!

– И никого не подозреваешь?

– Что вы? Я давно завязал, ни с кем из кодлы не встречаюсь.

– И Бациллу не видел?
– в лоб спросил дед.

– Не видел. А разве он вернулся?
– покраснел Олег.

– Тогда мне все ясно. Зря я тебя пивом угощал.

– При чем здесь пиво?

– При том, что вчера вечером ты меня в "Гастрономе" не видел, когда затаривапся, - упрекнул его Фома Богданович.

– Все равно... Я нигде не был. То есть, я был... ночевал в вытрезвителе.

– Это что-то новое, - недоверчиво покосился дед Фомка.

Оказалось, дед только догадывался, кто совершил кражу в ювелирном магазине. Никакими уличающими данными он не располагал. Да ему и не нужны были никакие данные. Так, как старый любитель, интересовался.

– В нашей милиции есть один человек, - с предостережением заметил Фома Богданович, - который может запросто раскрыть эту кражу. Это - Бадраков, ты его знаешь. Молодой, но на редкость смышленый малый. Так что ты подумай, милок, взвесь все.

И тогда Олег раскрылся. Он без утайки рассказал о неприятностях на заводе, о том, как случайно встретил в магазине Роба, как потом они гуляли у девиц...

– Они, сволочи, мой новый плащ зажали, - закончил он рассказ.

– Странно, - удивился дед Фомка.
– С какой стати они тогда тебя в компанию приглашали?

– Сейчас я сам удивляюсь.

– Черт с ними, - махнул рукой дед.
– Раз так - тебе нечего бояться.

– А я и не боюсь.

– Тогда поедем за город. К другу молодости потянуло...