Но Юра Косте не отвечал. Всю жизнь он мечтал выбраться из дому на простор. Он представлял себе степь только по прочитанным книгам, а теперь она была перед глазами. Смотреть в синюю даль, бесконечную, волнистую от испарений, было для него великим наслаждением.

Колхозу «Хакикат» всего два года. Когда-то на этом месте стояло несколько глиняных казахских мазанок. Теперь их не было в помине. Деревня представляла собой две широкие улицы с новенькими каркасными домами. На окраине стояли недостроенные дома. Вдоль улиц, возле арыков вытянулись в ряд молоденькие тополя.

Прошли деревню и никого не встретили. Лишь из дома, огороженного зеленой оградкой, выбежало несколько девочек. Они были в одинаковых цветных платьицах. «Детсад», — догадался Вася.

То тут, то там виднелись на полях группы колхозников. Долго шли по меже, прежде чем подошли к трактору. Еще издали они заметили, что трактор не движется.

Мальчишка лет пятнадцати сидел на расстеленной фуфайке, поджав под себя ноги. Привалившись спиной к гусеницам трактора, он нехотя жевал кусок лепешки. В кабине спал человек в запыленном комбинезоне, положив голову на руль. Руки у него бессильно свисли. В спавшем человеке ребята сразу узнали Мещерякова.

— Напился, что ли? — спросил Вася, прыгнул на гусеницу, но паренек, вскочив, ухватил Васю за рукав.

— Не трожь, не трожь… — зашептал он.

Ребята окружили паренька.

— Комиссия? — спросил он.

— Нет, — ответил Юра.

— Ну раз нет, так и не приставайте.

— Почему?

— Не мешайте человеку спать.

— Спать? А падать кто будет? Дядя?

— Может, и дядя… — Паренек надел фуражку, сунул остаток лепешки в карман.

— Не крути, говори, в чем дело? — подступил Вася к пареньку.

— Ты тоже не крути, сперва скажи, зачем здесь болтаетесь? Если не комиссия, то уходите. Тут и без вас тошно.

— Трактористы мы. К вам нас прислали.

Хмурое лицо паренька вдруг озарилось недоверчивым изумлением.

— Трактористы? К нам?

— К вам.

— Новые кадры?

— А как же.

— Ой, здравствуйте! Вот хорошо. Замучились мы тут, — пояснил он, залез в кабину трактора и затормошил тракториста.

— Дядя Гриша, вставай, смена пришла. Вставай.

Но дядя Гриша не шелохнулся.

— Я привез горючее, — пояснил паренек ребятам. — Дядя Гриша остановил трактор. «Заправляй, я прилягу», — сказал он. А я вот полчаса его бужу и не добужусь.

— Пьяный, что ли? — спросил Костя.

Паренек с укоризной взглянул на ребят. Видимо, он хотел сказать что-то дерзкое, но сдержался.

— Трое суток с трактора не слазит… Без сна попробуй-ка попаши.

Вскоре выяснилось, что у тракториста был приступ аппендицита и его отправили в районную больницу на операцию. Вряд ли могло быть горше положение для бригадира Мещерякова: с пахотой запаздывали, сам он как засел за руль, так три дня и три ночи не слезал с трактора.

— Глаза опухли, а он все говорит: «Допашем, допашем». Где там! Вон еще сколько, — парнишка обвел руками степь. — Сроду такой паршивой весны не было: дождь да дождь. Говорят, еще похолодание будет да снег, вот тогда запоем…

— Ну ты, механизатор, не паникуй, — прикрикнул на него Вася, осторожно дотрагиваясь до Мещерякова.

— Я не паникую, обстановку объясняю, — обидчиво сказал паренек. — Так не разбудишь. — Паренек отстранил Васю и закричал в самое ухо бригадира, сильно тормоша его за плечи:

— Дядя Гриша, подмога пришла!

Мещеряков с усилием поднял голову и, не открывая глаз, прерывисто заговорил:

— Нет, я допашу, допашу… Сейчас включу. — Но голова его снова легла на руль.

— Давайте положим его на землю, — посоветовал паренек. — Стелите свои фуфайки, на них пусть спит, чтобы не простудился.

Ребята быстро соорудили подстилку из фуфаек. Но Мещеряков сам поднял голову и глубоко вздохнул.

— Малость поспал, — усиленно моргая покрасневшими веками, сказал он и посмотрел на ребят. Густо запыленные и затвердевшие от пота брови его вздрогнули.

— Это вы? Спасибо, ребятки, очень вовремя явились. — Встряхнув с усилием головой, отгоняя сон, бригадир деловито оглядел ребят. — Иван Сергеевич? Костя? М-да…

Костя смело смотрел бригадиру в глаза. Вспомнилось ему, как Мещеряков уговаривал его не баловаться.

— Иван Сергеевич и Митя останутся на «универсале», — тоном приказа оказал бригадир, — а остальные со мной пойдут.

Костя поморщился: «Не доски ли таскать?»

— Я тоже здесь останусь — сказал Костя.

— Нет, не останешься, — властно произнес Мещеряков. Перед ребятами был уже не тот Мещеряков, что заискивал перед воспитанниками. Ярков недоверчиво хмыкнул.