— И вы заглядывали в тетрадь только один раз?

— Ну, один или два. Я даже не пробовал вчитываться, зачем это мне?

— Хорошо. Если мыслить логически, то… Отрицательное влияние тетрадь может оказывать только когда человек проявляет к ней пристальное внимание.

Так было с Кочневым. Неприятности у него начались сразу… Во сне его посещали видения, он пишет в собственном дневнике, что очень быстро перестал различать где явь, а где сон. В его сознании все смещалось. Начались проблемы в театре — я считаю, что это часть общей картины. Его поведение, видимо, не совсем адекватное, вызывает негативную реакцию директора и коллектива, явилось катализатором конфликта. И позже Кочнева увольняют…

— Почему же он не сообщил, не позвонил? — сказал Елисеев. — Я бы, может, чем-то помог.

— Между прочим, я тоже об этом думал. Раньше Дима обращался ко мне по меньшим поводам, а в этот раз пришел для того, чтобы занять денег… Его прижало к стенке — и он переломил себя. И дело-то не в гордости. Здесь другое. Мне кажется эта дрянь, которая к нему прицепилась, мешала ему сознательно, если можно так выразиться. Тянула из него соки, изматывала, отнимала сон. А потом… — Максим щелкнул пальцами. — Кочнев стал не нужен…

— И его сожгли как… скомканный лист бумаги, — сказал Елисеев, не веря тому, что произносит такое.

Максим только сейчас построил эту гипотезу, и она показалась ему наиболее полно отвечающей фактам. То, что призрак не угрожал Елисееву и его девушке может говорить о том, что они были ему по каким-то причинам неинтересны, либо в то время дух самоубийцы был еще слишком слаб.

И очень возможно, что именно привидение подтолкнуло Елисеева передать дневник Авеличевой Кочневу.

Таким образом установился контакт. Кочнев — аккумулятор, источник энергии. Призрак — потребитель, вампир.

Тогда факт гибели одноклассника Дины тоже можно объяснить технически.

Опасаясь ненужных проблем, которые могут повиснуть на девушке, призрак убил парня — и для этого у него было достаточно силы. Он буквально только что расправился со взрослым мужчиной…

Отлично, но остается открытым вопрос: что призраку нужно от Дины?

— Нет, я не верю, — сказал Елисеев. — Может, у вас с головой не в порядке. Вы уж извините, но всем известно, что писатели частенько сходят с ума на почве своей одержимости нереальным миром… Откуда я знаю, что вы нормальный? Со вчерашнего дня вы не представили ни одного доказательства, что все это имеет место.

— Я выясняю причину смерти моего друга, которого я знаю гораздо дольше, чем вы.

— Пусть милиция выясняет.

— Если и будет возбуждено дело, то его закроют за отсутствием состава преступления. Ясно? Если опустить руки, то это будет несправедливо.

— Несправедливо! — Елисеев рассмеялся.

— Да, по отношению к Кочневу. Что я неправильно говорю?

— Дело не в этом. Исходя из всего, я должен допустить, что какой-то дух убивает тех, кто ему не нравится, пьет из них какую-то там энергию, а потом сжигает… Вслушайтесь! Привидение-убийца.

— Вы боитесь? — прервал его Максим.

Елисеев покраснел.

— Я тоже жить хочу.

— И на основе этого вы все отрицаете?

Актер с яростью поглядел на него.

— Что вы мне под кожу лезете? Я вам ничем не обязан. Не знал, что услышу подобный бред! Мне этого ничего не нужно, своих вот забот выше крыши…

— Успокойтесь. — Максим ненавидел истерики, особенно у мужчин, подобных Елисееву. Когда-то Кочнев с его возбудимой нервной системой пытался выплескивать на Снегова свои эмоции, но потерпел неудачу. Ничего нет отвратительней мужика, расклеивающегося при каждом чувствительном ударе по хорошо защищенному эго.

— Вам легко говорить, — проворчал Елисеев.

— С чего вы взяли? Тетрадь-то попала ко мне, я единственный наследник… и мне нужно беспокоиться о своей безопасности. Наверное, не совру, сказав, что сейчас решается моя судьба. И не только моя.

— Чья же еще? — спросил Елисеев, устало склоняя голову. Раньше он сидел сохраняя осанку, а сейчас ссутулился.

— Это неважно. Мне нужно знать все, что знаете вы.

— Разве я не все рассказал?

— Что вы знаете еще про Авеличеву? Сколько раз вы с ней встречались?

Напрягите память, пожалуйста.

— Встречался? Она пару раз гуляла со мной и Лидой, когда мы проводили время вдвоем. Ни о чем особенном не разговаривали, ходили в бистро. У девчонок были свои секреты, я не пытался их вызнать, поэтому не имею понятия, о чем они беседовали наедине.

— А к вам домой сколько раз Авеличева приходила?

— Не считал, конечно, но раза три при мне, без меня — не в курсе.

Елисеев отвечал на вопросы нарочито неэмоционально, резко. Максим дивился такому ребячеству.