– И какой же адрес твоей бывшей квартиры?
– едва сдерживая смех, спросил я.

– Так это... Бульвар Свободы, дом 24 и квартира 24. А вы сразу калечить... Не разобрались и калечить. Вот я на вас в суд подам.

– Слушай, ты, козел одноглазый, там у тебя в подъезде лежит куча отличного дерьма, так вот, еще слово - и ты окажешься под нею. Ты хорошо меня понял?

– Лучше не бывает, - буркнул хозяин и спрятался за спины своих товарищей.

– Ну вот и отлично, люблю смышленых кретинов, - покидая новоявленный притон, заржал Ухов.
– Ну что, Иваныч, рвем на бульвар Свободы. А почему ты такой грустный?

– Потому что грустно, оттого и грустный. И еще я подумал вот о чем: сознательно или по незнанию Нина Андреевна дала нам старый адрес сына?

– Не ломай голову, сейчас разберемся.

* * *

Подъезд дома номер 24 несказанно отличался от того, где мы только что побывали. Широкие и пологие марши лестниц, чистые оконные стекла и облицованные кафельной плиткой стены - все это благотворно отразилось на нашем настроении. Двадцать четвертая квартира находилась на втором этаже, и ее охраняла фирменная металлическая дверь со сложной системой замков.

– Похоже, пришли мы сюда напрасно, - нажав кнопку звонка, проворчал Макс.
– Не станет хозяин такой квартиры грабить старика.

– Кто вам нужен?
– открыв дверь, спросила нас высокая тридцатилетняя женщина, одетая в заляпанный краской спортивный костюм.
– Ну говорите же, мне некогда.

– Мы бы хотели повидать Виктора Гаева, - проникновенно глядя в ее зеленые глаза, ответил я.
– Вы не волнуйтесь, мы долго его не задержим.

– А кто вы такие?
– насторожилась женщина.
– И что вам от него нужно?

– Мы из ФБР, - помахав красной книжечкой, представился Макс.
– А вот что нам от него нужно, это должен знать только он сам. Я понятно говорю?

– Понятно, - успокоилась она.
– Проходите, только аккуратненько. У нас ремонт. Недавно переехали, смотрите не запачкайтесь.
– Со всякими предосторожностями она провела нас через широченный коридор, где в поте лица трудились трое рабочих, и постучалась в торцовую дверь.

– Ну что еще?
– недовольно спросили оттуда.

– Виктор, к тебе пришли из милиции. Впустить, что ли?

– Пропусти, - после некоторой паузы позволил голос.

Виктор Гаев, тридцатилетний лысеющий джентльмен в очках на горбатом носу, возлежал на диване, пил пиво, смотрел телевизор и, наверное, поэтому к нашему приходу отнесся довольно прохладно. Привстав с дивана, он жестом указал нам на кресла, стоящие по обе стороны журнального столика, уставленного непочатыми пивными бутылками.

– Угощайтесь, - небрежно и лениво предложил он.

– Спасибо, но мы на службе, - строго ответил Ухов.
– А вот закурить совсем бы не мешало.

– Извините, но я не курю, - безразлично поставил он точку на этом вопросе.
– Что вы от меня хотите, кажется, ни в чем криминальном я не замешан?

– Мы хотели бы знать, где вы находились позавчера вечером после десяти часов?

– Батюшки-матушки, - рассмеялся он.
– Никак меня в чем-то подозревают?

– Пока нет, потому и спрашиваем.

– А мне и скрывать-то нечего, все как на ладони. Позавчера был четверг, а на пятницу я объявил себе выходной, и по этому случаю, сразу же после работы, я вместе с женой ездил к ее родителям в деревню. А что случилось?

– Пока что это не должно вас интересовать.

– Странные вы люди, - удивился очкарик.
– Спрашиваете, где я был, и в то же время говорите, что это не должно меня интересовать! Это смешно!

– Это не смешно, потому что спрашиваем здесь мы, а отвечаете вы, жестко отрезал Макс.
– Таков порядок и ничего тут не поделаешь. Как вы туда добираетесь?

– Недавно купил себе старенькую "копейку", на ней и ездили.

– Как называется деревня, где проживают ваш тесть и теща?

– Семеновка, это километров двадцать от города.
– Виктора, похоже, забавлял прокурорский тон Макса.
– Могу даже точный адрес указать. Там всего одна улица, так вот, как въезжаешь в Семеновку в третьем доме справа и живут Галкины родители. Отца зовут Иван Федорович, а по фамилии он будет Стародумов.

– И часто вы у них бываете?

– По мне бы лучше там и вовсе не появляться, да вот жена заставляет. Год назад парализовало ее мать, и теперь она вынуждена мотаться туда каждую неделю. У них ведь, кроме Галки, других детей нет, поэтому приходится нам за все отдуваться. Пока Галина готовит, стирает да убирает, я во дворе порядок навожу. Хозяйство у них небольшое - десяток кур, петух, кот да барбос, но все равно за неделю работы скапливается достаточно. То забор поправь, то крышу поднови, а теперь вот ступеньки крыльца прогнили, того и гляди, старик себе шею свернет. В этот-то раз не успел починить, теперь только через неделю.