– Комлев, - сказал Небольсин, сидя на корточках возле колеса, - если тебе что нужно, я помогу.

– Спасибо, товарищ. Ты уж не серчай, что я тебя тогда окрестил "белой тварью".

– Ты тоже прости меня за "красную сволочь".

Над ними пошел раскатываться вдоль состава звонкий перелязг букс. Вагоны тихо тронулись, и два человека (столь разных!) разошлись, ощутив тепло человеческого доверия.

На пустынном перегоне за станцией Полярный Круг, не доезжая до Керети, в штабной вагон к Процаренусу поднялись Ронек и полковник Сыромятев. Положение на дороге опять становилось катастрофическим: отряды молодой Красной Армии, еще малочисленные, сдерживали натиск озверелых лахтарей, рыскавших возле Кеми и Кандалакши, но им будет не устоять перед буреломным напором морской пехоты Англии!

Об этом Ронек и доложил Процаренусу...

За тюлевой занавеской вагона, растрепанной ветром, проступал в окне затерянный жуткий мир тундры: кочкарник, олений ягель, лопарская вежа, полет одинокой вороны над тихим озером.

– Спиридонов в Петрозаводске?
– поинтересовался Процаренус.

– Он опять ушел в леса, и о нем ничего не слышно.

Сыромятев подтянулся и отрапортовал:

– Товарищ чрезвычайный комиссар, позвольте мне, кадровому офицеру, высказать свое мнение?

– Позволяю, - насторожился Процаренус.

– Я, - сказал ему Сыромятев, - все-таки верю в энтузиазм дорожных отрядов. В случае если англичане пойдут десантировать на нас с моря, мы, надеюсь, сможем отбросить их обратно.

– Ваше мнение, - отвечал Процаренус, - враждебно духу пролетарской революции. Вы чего желаете? Ввергнуть молодое социалистическое государство в войну против Антанты?

– Я не желаю этого... они этого желают.

– А собственно, кто вы такой?

Сыромятев стройно выпрямился:

– Я полковник бывшей русской армии, служил начальником пограничной охраны на Пац-реке, по берегам Варангер-фиорда и в районе Печенгских монастырей.

– А что вы здесь - у нас!
– делаете?

Ронек шагнул вперед - маленький, ершистый.

– Полковник Сыромятев - военный инструктор при Красной гвардии Совжелдора. Он верой и правдой...

– Стоп!
– задержал его Процаренус.
– "Верой и правдой" - это слова из казарменного лексикона проклятого царского прошлого. Нам не нужны его "вера и правда"...
– И повернулся к растерянному Сыромятеву: - Сдайте мандат!

Полковник не шевельнулся, стоял - как дуб, кряжистый, и медленно наливалась кровью его шея.

– Сдай мандат, контра!
– заорал Процаренус.

– У меня... нет мандата.

– Как же ты служишь нам?

– Служу... на честное слово.

– У царского офицера нет честного слова!

И тогда Сыромятев пошел вперед грудью.

– Врешь!
– выкрикнул.
– Есть!

– Мы не удосужились выписать, - сказал Ронек.

Процаренус жестом подозвал к себе бравых "порученцев":

– Полковника - в последний вагон. Отвезем куда надо. Там он расскажет нам подробнее, каковы его "вера и правда".

– Это подлость!
– Ронека даже замутило.
– Как вы можете? Человек пришел в Красную Армию по доброй воле, еще до призыва всех офицеров, он честный офицер... Он - хороший человек!

Сыромятев протянул инженеру руку на прощание.

– Петр Александрович, - сказал он, - не надо меня расписывать... Лично вам и лично товарищу Спиридонову я очень многим обязан. И благодарен! Но... не огорчайтесь: я предчувствовал, что этим все и кончится для меня... Еще раз - прощайте!

Сыромятева под конвоем увели, и Процаренус взялся за Ронека:

– Ну а с вами у меня будет разговор особый... Кстати, совжелдоровец, вы большевик?

– Беспартийный большевик, - ответил ему Ронек.

– Сейчас, - продолжал Процаренус, - следом за мною пройдет на Званку французский бронепоезд. Так вот, не вздумайте дурить и перекрывать перед ним пути.

Ронек стянул с головы путейскую фуражку, погладил пальцем молоточки на скромной кокарде.

– А ведь знаете, - ответил спокойно, - я человек предусмотрительный. На всякий случай я перекрыл пути не только перед бронепоездом, но и перед вашим эшелоном тоже. Ибо мне многое не нравится в вас... Может, вы и убежденный человек. Мне, как беспартийному большевику, судить о вас не следует. Но все, что вы сделали, делаете и будете делать, - все это вносит сумбур и путаницу. Есть честные люди на дороге, которые, к сожалению, честно поверят вам.

– Вы это... пошутили?
– нахмурился Процаренус.

– Увы, я серьезный человек. И мне не до шуток.

– Французский бронепоезд должен пройти. Я дал слово в Мурманске местному совдепу. И не только совдепу, а и... выше!

– А я дал слово своей совести, что задержу его. Любыми средствами: петардами, завалами, винтовками, гранатами, камнями... Вас я задержу тоже, - закончил Ронек тихо.

И тут Процаренус понял, что этот маленький человек, почти мальчик, с такими нежными ручками, этот инженеришко говорит правду: они будут драться.