– Погодите! Я сейчас же вам доставлю удовольствие наслаждаться этой искрой божьей. Я сейчас же выпишу этого господина. Постойте; пускай он вас учитает!
– проговорил он полушутливым и полудосадливым тоном и тут же принялся писать записку.

– Зачем же выписывать, чтоб смеяться потом?
– заметила Настенька.

Белавин одобрительно кивнул головой.

– Я не буду смеяться, а посмотрю на вас, что вы, миротворцы, будете делать, потому что эта ваша задача - наслаждаться каким-нибудь зернышком добра в куче хлама - у вас чисто придуманная, и на деле вы никогда ее не исполняете, - отвечал Калинович и отправил записку.

Студент не заставил себя долго дожидаться: еще не встали из-за чая, как он явился с сияющим от удовольствия лицом.

– Как я вам благодарен!
– проговорил он Калиновичу.

Тот представил ею Белавину.

– Monsieur Белавин!
– проговорил он с усмешкою.

Студент пришел в окончательный восторг.

– Как я рад, что имею счастие...
– начал он с запинкою и садясь около своего нового знакомого.
– Яков Васильич, может быть, говорил вам...

Белавин отвечал ему вежливой улыбкой.

– А что, как ваш Гамлет идет?
– спросил Калинович.

– Гамлета уж я, Яков Васильич, оставил, - отвечал студент наивно.
– Он, как вы справедливо заметили, очень глубок и тонок для меня в отделке; а теперь - так это приятно для меня, и я именно хотел, если позволите, посоветоваться с вами - в одном там знакомом доме устраивается благородный спектакль: ну, и, конечно, всей пьесы нельзя, но я предложил и хочу непременно поставить сцены из "Ромео и Юлии".

– И сами, конечно, будете играть Ромео?
– спросил Калинович.

– Да, не знаю, как удастся. Конечно, на себя я еще больше надеюсь, потому что все-таки много работал, но, главное, девицы, которые теперь участвуют, никак не хотят играть Юлии.

– Отчего ж?
– спросила Настенька.

Студент пожал плечами.

– Говорят, - отвечал он, - что роль трудна и что Юлия любит Ромео, а выражать это чувство на подмостках неприлично.

Настенька усмехнулась.

– Здесь то же, как и в провинции: там, я знаю, в одном доме хотели играть "Горе от ума" и ни одна дама не согласилась взять роль Софьи, потому что она находится в таких отношениях с Молчалиным, - отнеслась она к Белавину.

– Общая участь всех благородных спектаклей!
– отвечал тот.

– Прочитайте нам что-нибудь, - сказал Калинович студенту с явною целью потешиться над ним.

– Если позволите, я и книгу с собой принес, - отвечал тот, ничего этого не замечая.
– Только одному неловко; я почти не могу... Позвольте вас просить прочесть за Юлию. Soyez si bonne! [100]– отнесся он к Настеньке.

– Я никогда не читала таким образом и, вероятно, дурно прочту, отвечала она, взглянув мельком на Калиновича.

– Вы, вероятно, превосходно прочтете!
– подхватил студент.

– Конечно, кому же, кроме вас, читать за Юлию?
– проговорил ей Калинович.

Настенька незаметно покачала ему с укоризной головой.

– Извольте, - сказала она и, желая загладить насмешливый тон Калиновича, взяла книгу, сначала просмотрела всю предназначенную для чтения сцену, а потом начала читать вовсе не шутя.

Студент пришел в восторг.

– Превосходно!
– воскликнул он, и сам зачитал с жаром.

Калинович взглянул было насмешливо на Настеньку и на Белавина; но они ему не ответили тем же, а, напротив, Настенька, начавшая следующий монолог, чем далее читала, тем более одушевлялась и входила в роль: привыкшая почти с детства читать вслух, она прочитала почти безукоризненно.

– Знаете что? Вы прекрасно читаете; у вас решительно сценическое дарование!
– проговорил, наконец, Белавин, сохранявший все это время такое выражение в лице, по которому решительно нельзя было угадать, что у него на уме.

– Ах, я очень рада!
– подхватила Настенька.
– Вдруг я сделаюсь актрисой, - прибавила она, обращаясь к Калиновичу.

– Чего доброго!
– отвечал тот.

Студент между тем пришел в какое-то исступление.

– Превосходно, превосходно!
– восклицал он и, обратившись к Белавину, стал того допрашивать: - Ну, а я что? Скажите, пожалуйста, как я?

– Ничего; к стиху только прислушивайтесь; надобно больше вникать в смысл и вообще играть нервами, а не полнокровием!..
– отвечал тот.