– Слушай, ты!
– прохрипел он, даже без тени былой теплоты, словно я все эти месяцы непрерывно оскорблял его (а я действительно, наверное, его оскорблял, даже не пытаясь требовать с него деньги, ясно давая понять, что с такого и требовать бесполезно). Мог ли он это простить?
– Слушай, ты...

Далее следовало сообщение: все, что он обещал мне, - он достал, причем финское, все ждет на базе, а сейчас мне надлежит привезти в ресторан "полторы тонны" - а завтра безвылазно ждать дома. Я не сомневался, что судьба этих денег будет такая же, как у предыдущих... но что его снова толкало ко мне... неужели только ощушение безнаказанности? Да нет...наверняка его скребли сомнения, - что я не уверен в абсолютной его честности, в абсолютной его верности дружбе, - и это бесило его. Желание доказать свое совершенство в сочетании с привычной необходимостью воровать и составляло главную трагедию его жизни.

Но все-таки хорошая закваска в нем была, раз он еше что-то пытался доказать. Именно мне-то и стремился доказать свою честность - всех остальных в его окружении не занимал этот вопрос, и тут вдруг - я. Может, я и был его последним шансом на спасение, Полярной звездой на фоне тьмы? И наверняка в общении со мной он тайно надеялся обогатиться духовно, а я обогатил его лишь материально и на этом успокоился!

Конечно же, с виду он суров - на любое подозрение ответит оскорблением, на нападение - зверским ударом, на обвинение - обвинениями гораздо более тяжкими... неужто уже нет хода в его душу? Похоже - единственный крючок, которым еще можно его поднять, - это крючок "верной дружбы", "дружбы, не знающей пределов"... Правда, этим крючком он тянет в основном вниз, на себя, но, может, еше можно его поднять этим самым крючком наверх?

Что-то, наверное, все-таки сосало его, если уже больше чем через год он вдруг остановил у тротуара рядом со мной свой "Жигуль".

– Ну ты, зверюга, - куда пропал?
– распахнув дверцу, оскалился он. Все зубы уже золотые... молодец! На заднем сиденье маялся мужик, одетый добротно, но без претензий.
– Клим!
– пробасил он, сжимая руку.
– Из Сибири пожаловал! усмехнулся Фил.

Значит, была у него потребность: показать, какие у него друзья? Выходит не успокоился он: иначе зачем нужно было ему останавливаться, а не ехать мимо?

– Зарядил тут ему отель, приезжаем - фунт на рыло!
– прохрипел Фил.

– Да чего уж там... уеду, если так!
– пробасил Клим.

– Может - ко мне?
– неожиданно проговорил я.

– Валер-кин!
– Фил потряс меня за плечо. Неужели все повторится?