– Да от меня пахнет сильно, - жалобно сморщившись, проговорил Аронов.

– Пахнуть будет везде одинаково, что на переднем сиденье, что на заднем... Пока ты не высохнешь. Гораздо сильнее твоей блевотины - запах крови. Садись!
– Каукалов хлопнул рукой по сиденью рядом.

– Нет, я пока тут отдышусь... А потом пересяду.

Каукалов лихо, прямо на мосту, развернул машину, понесся вниз, резко затормозив, свернул вправо, в темный, без единого фонаря, переулок, с грохотом, будто пушечное ядро, проскочил по нему, свернул влево, потом ещё раз, на полном газу, едва не опрокинувшись набок, свернул.

– Ты чего?
– встревожился Аронов.

– Да показалось, что сзади милицейская машина - решил оторваться. Каукалов влетел в какой-то двор и остановился. Заглушил мотор.

– Ну как?
– шепотом спросил Аронов, испуганно втянув голову в плечи.

– Тихо. Замри! Давай послушаем.

Минут десять они сидели неподвижно, с трудом зажимая в себе тяжелое дыхание. Потом Каукалов тихо, по слогам, произнес: "Ни-ко-го" и включил мотор.

– Вообще-то ты был прав, - сказал он Аронову.
– У этого лоха надо было забрать документы. Чтобы машины подольше не хватились. А с другой стороны...
– он включил скорость и тронулся с места, - с другой стороны, грех оставлять его без документов. Без документов его ведь похоронят, как НЛО - неопознанный летающий объект.
– Каукалов хрипло рассмеялся.

– Посмотри-ка сюда.
– Аронов тронул его пальцами за плечо.

Каукалов оглянулся. Илюшка держал в руке тощенькую пачечку денег - в основном мятые тысячерублевые бумажки.

– Что это?

– Результат побочного промысла. Это я у него в кармане взял. И это...
– Аронов показал запаянный в пластик розовый прямоугольник технический паспорт машины.

Каукалов одобрительно похмыкал в кулак - оказывается, корешок-то не только блевать способен.

– Молодец!
– похвалил Каукалов и резко, по самую пятку, утопил педаль газа. Машина, едва не выпрыгнув у него из-под зада, рванулась со двора прочь.
– Хо-роша, кобылка!
– восхитился Каукалов.
– Себе бы её оставить! Если бы да кабы... К сожалению, нельзя, не подоспел ещё наш с тобою, Илюха, черед...

Через сорок минут, замыв предварительно мокрыми тряпками пятна крови, оставшиеся в машине после убийства, они были у деда Арнаутова - старого каукаловского знакомого: Арнаутов приезжал в армию к внуку, такому же, как и Каукалов, салаге, сопливому первогодку, познакомился с армейскими порядками, выпил с новобранцами водки и велел внуку держаться Каукалова. После чего отбыл в Первопрестольную.

Спустя два месяца арнаутовский внук был отозван в Москву - дед устроил его в институт, связанный с восточными языками и военной дипломатией, а ещё через два месяца сделал внуку новый перевод - в Институт международных отношений.

Поехав в отпуск, Каукалов позвонил младшему Арнаутову, в разговоре поинтересовался: с чего была затеяна вся та чехарда? Ведь гораздо проще было устроиться сразу в престижный мидовский институт. Младший Арнаутов, относившийся к Каукалову открыто и сердечно, не стал ничего скрывать, ответил, довольный собой и своим предприимчивым дедушкой:

– Раньше у моего дедухена не было столько денег.

Все понятно: раньше не было, а сейчас - есть.

Вот с дедом-то Каукалов и решил провернуть кое-какие дела предварительная беседа на этот счет с ним уже состоялась.

Старик Арнаутов выглянул из двери недовольный, с насупленными бровями, цепкий, быстроглазый.

– Чего так поздно, молодые люди?

Каукалов виновато переступил с ноги на ногу, потупился, будто нашкодивший школьник.

– Так получилось... Извините!

– Извините, извините...
– пробурчал старик Арнаутов, кинул Каукалову связку ключей: - Забирайся в гараж, а я тем временем валенки надену. Где гараж, знаешь?

– Знаю.

Валенками у деда Арнаутова оказались модные дорогие кроссовки "рибок". Гаражом же - довольно дешевый металлический бокс, стоявший во дворе дома в длинном ряду таких же боксов, собранных наспех какими-то умельцами лет десять назад - часть дверей в боксах покрылась ржавью, стены просели, скособочились. Каукалов открыл замок арнаутовского бокса и быстро загнал машину внутрь. Радостно потер руки, толкнул локтем Аронова.

– Ну вот, Илюш, и конец нашим приключениям. Осталось только получить бабки и - привет, буфет!
– Он снова толкнул локтем Аронова.

Тот выдернул из кармана пачку денег, взятую у убитого водителя.

– Это тоже надо разделить пополам.

Каукалов решительно отстранил деньги рукой.

– Это ты оставь себе! Как память о боевом крещении.

Старик Арнаутов вошел в бокс и тоже потер руки.

– Ну, что за колченогий дилижанс вы тут пригнали? Показывайте!

Каукалов преобразился на глазах, Аронов изумился - он не считал своего приятеля способным к лицедейству, а тот, словно актер из какого-то погорелого театра, изменился до неузнаваемости.

– Обижаете! Какой же это колченогий дилижанс?
– Каукалов сделал рукой широкий жест.
– Дилижанс этот может дать фору любому "мерседес-бенцу".

– Ага, "бемцу"!
– не удержался от подковырки старик Арнаутов, хмыкнул в кулак.
– По "бенцу" - "бемц"! Все смешалось в доме Облонских. Так, кажется, у Пушкина сказано?

– У Толстого, - вежливо поправил Аронов.

Старик, даже не глянув в его сторону, отрезал:

– А мне все равно!
– Обошел машину кругом, просипел брюзгливо: Старая!